Адъютант Бухарского эмира - стр. 17
После этого Ислам-бек объявил:
– Уважаемые гости, господа, в честь рождения моего сына я устраиваю той, на который приглашаю всех вас. По обычаю предков, украшением праздника будет улак-купкари, на который приглашены самые лучшие наездники и батыры Гиссарской долины.
Гости удовлетворенно зацокали языками. Послышались восторженные восклицания в честь мудрого щедрого бека.
Через неделю на равнине, перед поместьем Ислам-бека, с самого утра скакали взад и вперед всадники в праздничных халатах. Во дворе стояли огромные котлы, в которых варился плов. Запах дыма и жареного мяса, смешанный с конским потом проносящихся мимо распахнутых ворот лошадей, щекотал ноздри джигитов, подвигая их на самые сумасбродные аллюры и прыжки, лишь бы заслужить похвалу высокородных гостей, собравшихся на специально построенном к этому дню помосте.
Из ворот вывели жеребца. На нем был подлинно праздничный набор, состоящий из расшитого золотом шелкового чепрака, подседельника из шкуры волка и седла с золоченой лукой, на котором лежала атласная подушка с изумрудными кистями. Позолоченными были и стремена, и многочисленные бляхи на подхвостнике и нагруднике. Все это великолепие сияло в лучах восходящего солнца, звенело на каждом шагу.
– Конь Ислам-бека, хозяина праздника, – сказал кто-то из гостей.
Вслед за конем названого отца из ворот на своем буланом ахалтекинце выехал Темир-бек в расшитом серебром бордовом халате. Вся конная амуниция его жеребца отливала светлым, искристым серебром, и при движении бляхи и пластины, украшавшие сбрую, наполняли воздух радостным перезвоном.
– Удачи вам, уважаемый Темир-бек! – на разные голоса прокричали гости, как только джигит поравнялся с помостом.
Отвесив гостям уважительный поклон, Темир-бек направил своего коня к группе всадников, готовящихся к схватке.
На помост взошел Ислам-бек и, зорко оглядев место состязания, махнул рукой. По этому сигналу шум мгновенно стих, движение конников прекратилось.
К участникам улак-купкари подъехал всадник на прекрасном вороном ахалтекинце и, призывая к тишине, поднял над головой украшенную серебром камчу.
– Слушайте! Слушайте! – прокричал он, заглушая ржание разгоряченных бегом коней. – Сегодня гиссарцы увидят незабываемое зрелище. Вы должны показать свое удальство, силу и ловкость. О юноши, о зрелые мужи! Три козла от щедрот уважаемого Ислам-бека. Пусть каждый дерзнет! Победителей ожидают двадцать призов! Халаты! Сапоги! Седла! Шелковые платки для возлюбленных! Скачите! Хватайте!
Глашатай подскакал к помосту для гостей, на которых Ислам-бек возложил обязанность судей, и крикнул:
– О уважаемые, народ требует козла!
По существующему с давних пор обычаю, казий спросил:
– А зачем джигиту козел?
– Сварить бешбармак!
– Ну, тогда получай!
Два нукера Ислам-бека перекинули через седельную луку двухпудовую козлиную тушу.
Всадник с криком поскакал в сторону замерших на месте участников состязания и, остановившись в десятке метров от них, сбросил тушу на землю.
И тут началось что-то невообразимое. Всадники рванули к центру, стараясь первыми схватить козла. Кони, люди, пыль, крики и ругань – все смешалось в единую серую массу. Неожиданно из этой шевелящейся кучи вылетел всадник и, пришпорив коня, галопом помчался в сторону от кинувшихся в погоню соперников. В сторону помоста во весь опор, пригнувшись к шее коня, мчался Темир-бек. Козел мотался под брюхом коня. Всадник, зажав в зубах камчу, одной рукой держал тушу, другой умело управлял своим буланым, который с каждым скачком все более и более отдалялся от своих преследователей. Темир-бек, на значительном расстоянии от соперников, сделал один круг, потом другой, и его жеребец начал понемногу сдавать.