Адрастея, или Новый поход эпигонов - стр. 22
– Э-э-э, и что же? – наигранно преданно спросил Синичкин.
– Что никого на месте нет. Понимаешь, никого. Это значит, что наш отдел прокуратуры работать еще не начал. У нас и так плохая раскрываемость дел. На всех совещаниях ругают. Теперь еще и дисциплиной будут попрекать. Вот скажи, ты премию получать хочешь?
– Хочу.
– Будешь опаздывать – как сегодня, как вчера, как всю прошлую неделю – ни хрена больше не получишь!
– Так я, Игорь Петрович, еще и не получал… Я всего три месяца на работе, еще квартал не кончился, – оправдывался Синичкин.
– Ты, Синичкин, пока только стажер. Вот и сиди на месте, отвечай на звонки, отслеживай информацию и докладывай мне. И из кабинета никуда, ясно? Твой прямой начальник – это я. Так что работай. А я пока схожу к Иванову, узнаю, что и как у нас на сегодня. Всё понял?
– Всё, Игорь Петрович, всё, – затараторил Синичкин. – С рабочего места никуда не уходить, отслеживать звонки, работать с текущими делами. Которые вы мне вчера передали. Так?
– Верно. Давай исправляйся. А от Фроловой держался бы подальше. Сейчас ее на место не поставишь – всю жизнь будешь на нее работать. Баба – она баба и есть. Но я это тебе так, между нами говорю, по дружбе. Понял?
– Да понял я, понял, Игорь Петрович. Только ведь она женщина, как же ей отказывать?
– Слушай, Синичкин… Здесь тебе не институт благородных девиц. Наплюй на манеры. Понимаешь? Здесь нет, запомни навсегда, ни женщин, ни мужчин. Есть только те, кого допрашивают, и те, кто допрашивает. А вторые делятся на тех, кто приказывает, и на тех, кто подчиняется. А женщина, мужчина – это всё ерунда. Понял? Так что делай оргвыводы на будущее. Общайся по служебной необходимости и в рамках закона. А личную симпатию и желание понравиться – брось. Даже если и очень хочется. Запомни, у нас такая склочная работа, что за любую твою минутную слабость – по делу или просто так, услуги ради – тебя потом могут ждать бо-ольшие неприятности. Думаешь, ты первый, кому Фролова тут мозги пудрит да перед кем хвостом крутит? Не обольщайся. Женщина делает карьеру если не головой, то уж причинным местом – точно. Поманит тебя, поэксплуатирует, а когда попользуется, оставит с носом. Тебе это надо – пахать за двоих за одну зарплату?
– Нет, Игорь Петрович. Конечно, нет. Но мне как-то неловко ей отказывать, понимаете… Я здесь человек новый, да и она девушка…
– Она наверняка давно не девушка, – усмехнулся Варухов, – хотя я этого не проверял. Ладно, в общем, ты меня понял? Хорошо. Хочешь ей прислуживать? Дело твое. Но изволь в нерабочее время. А в рабочее и думай только о работе. С Фроловой я сам поговорю. Если получится, сегодня. Всё. Будут звонить – я у Иванова.
Варухов тяжело поднялся, с тоской посмотрел в окно и через силу побрел к двери. Стоя уже в дверях, он обернулся и, окинув взором унылый беспорядок в комнате, беспорядочно лежащие как попало папки с уголовными делами, посоветовал:
– Синичкин! Ты бы, пока нет никого, порядок, что ли, навел. А то у нас такой бардак – просто ужас. Разбери дела, расставь по полкам, какие уже не нужны – сдай в архив. А Фролова, когда придет, тебе поможет. Всё равно от нее пользы никакой. И чайник поставь. А то как-то уж совсем тоскливо начинать рабочий день без чая. Это уже нарушение исконных правил всех советских служащих – ни дня без чашки чая. Всё понял, Синичкин?