Адмирал Нельсон (Собрание сочинений) - стр. 47
– Кстати, если тебе это интересно, станки, которые зарезервированы за патронной промышленностью, предназначены для обточки стальных сердечников, – молча согласившись со мной и приняв бумаги с чертежами зубчатых колёс, как бы между прочим, сказал Меркулов. Я от возмущения чуть на месте не подпрыгнул. Не сказал в ответ ничего, но на следующий день отправил заявку на авторское свидетельство на метод поперечно-винтовой прокатки сердечников пуль и после этого опять обратился к Меркулову.
– Опять сделай так, не знаю как? – возмутился майор. – Ладно один раз! Ты что, хочешь мне всю работу завалить? Или, может, у меня целая академия в загашнике? Я первую-то твою задачку не знаю, кому поручить, а ты уже вторую суёшь!
– Да тут всё элементарно. Но ковыряться с этим просто некогда! Зато, когда это внедрим, получим стальные сердечники для пуль отличного качества в огромных количествах. А токарное оборудование высвободим для обработки плунжерных пар. И выпустим больше моторов. А точить сердечники пуль, по сути – расходный материал, в ручную – дурость. Это ж сколько станков и квалифицированных токарей там без толку зависло?
– Хочешь знать? Не так уж и много. У нас в ЭКУ дело в работе. Ковыряются с 29-го года, а пуль со стальным сердечником, кроме бронебойных, которых кот наплакал, в РККА как не было так и нет. Опыты, исследования, эксперименты, кучу средств израсходовали, а воз и ныне там. И кто-то за это ответит, – поделился Меркулов.
– Товарищ майор госбезопасности, вам сказка про мужика, убравшего камень с дороги, известна? – начал я издалека. – Тягали-тягали тот камень толпой и ничего поделать не смогли, а мужик пришёл и в яму его в одно лицо зарыл. Вот так и тут. Наточить на всю Красную Армию – циклопический труд. А сделать так, чтобы всё было абсолютно одинаковым по весу и размеру, пожалуй, только автоматика способна. То есть камень нужно было трактором тащить. Или зарыть. Вот я тебе лопату и принёс. А дело закрывайте, за консерватизм не судят. Нет таких статей.
На этом мои потуги на ниве изобретательства закончились, всё время уходило на бесконечные заседания по линкору, на которых всяк норовил переложить самую гиблую работу на других. Я, как мог, отбрыкивался от использования «десятитысячников», которые не мог дать в разумные сроки, следовательно, остался бы виноватым. Всё, что я мог твёрдо обещать – моторы в четыре тысячи сил. Но их, чтобы удовлетворить запросы НК ВМФ, пришлось планировать по четыре на вал! Проектировать такую трансмиссию для нереверсивных движков я категорически отказался, переведя стрелки на судостроительные заводы, которые должны были иметь опыт создания турбозубчатых агрегатов.
Инженеры и руководство ГУ морского судостроения, в свою очередь, осознавая разницу между турбинным и дизельным редуктором в плане обеспечения заднего хода, давили на Госплан, убеждая изыскать резервы и строить электроход. Представители же наркомата ВМФ нервничали и давили сразу на всех. И их можно было понять. Работы на «Фрунзе» шли, а окончательного проекта всё не было. Близок был тот момент, когда всё лишнее из корпуса будет удалено и встанут во весь рост один за другим два вопроса. «Что дальше?» и «Кто виноват?».
Именно в ведомстве Кожанова родилась идея, оказавшаяся минимально приемлемой для всех. В один прекрасный момент моряки представили отчёт об испытаниях дизеля 13—16, оснащённого гидроредуктором, изготовленным в Ленинграде заводом «Судомех» для верфи погранохраны НКВД, где строились катера МО. О таком решении проблемы малошумности катера-охотника я с наркомом ВМФ говорил ещё весной или в начале лета, но к работам мы не приступали. Что ж, свято место пусто не бывает.