Адмирал Империи – 35 - стр. 9
Нет, не может быть! Только не это, только не сейчас, в мгновения его высшего упоения и блаженства долгожданной мести! Ты снова меня преследуешь Васильков!
Захлебываясь от пробудившейся в нем ненависти и жажды крови, проклиная все на свете за то, что судьба в очередной раз желает безжалостно над ним посмеяться, Красовский с трудом взял себя в руки, гоня прочь черные мысли и обуревавшие его сомнения. Он не мог, не имел права показывать своим подчиненным, что появление на в секторе контр-адмирала Василькова и двух его верных цепных псов повергло его в смятение.
– Господин вице-адмирал, входящий сеанс связи, —взволнованно доложил по интеркому дежурный, переведя взгляд на Александра Михайловича. – Запрос на аудиовизуальный контакт в прямом эфире с мостика тяжелого крейсера «Одинокий».
Красовский невольно скрипнул зубами, поневоле сжимая кулаки
– Соедините нас, лейтенант, – коротко бросил он, напряженно застыв в командирском кресле.
– Ну, здравствуй, Александр Михайлович, – холодно улыбнулся я, бросив на вице-адмирала испепеляющий, исполненный лютой ненависти взгляд. На моем же лице не дрогнул ни один мускул, однако в глазах плескался неприкрытый вызов вперемешку с презрением и отвращением. – Как же долго я искал встречи с тобой, и вот этот прекрасный день настал! Смотрю, зубы новые вставил?
Это был удар ниже пояса, и Красовский непроизвольно дернулся, словно от пощечины. Я прекрасно знал, как щепетильно и ревностно Александр Михайлович относился к своей холеной внешности. И про историю с выбитыми зубами тоже был наслышан, когда наш общий знакомый Демид Зубов, славившийся своим крутым нравом и несдержанностью, в пылу одним ударом лишил бедолагу нескольких передних зубов, заметно подпортив роскошную белоснежную улыбку нашего покорителя дамских сердец. Поэтому сейчас я, не церемонясь и не выбирая выражений, намеренно бил по самому больному, стараясь вывести своего визави из равновесия и спровоцировать на опрометчивые действия.
Говорят, в гневе люди часто совершают ошибки и допускают непростительные промахи. На это я, собственно, и рассчитывал. Однако Красовский, даром что был отъявленной сволочью и беспринципным негодяем, оказался не так-то прост. Лишь на мгновение в его глазах промелькнула ярость загнанного в угол хищника, но в следующий же миг вице-адмирал овладел собой, напустив на себя личину благородного оскорбленного достоинства.
– Я тоже искал тебя, Васильков! – зашипел он, словно потревоженная кобра, впиваясь в меня полным бешенства взглядом. Его лицо побагровело, желваки гневно заходили на скулах, выдавая с головой сдерживаемую ярость и жажду мести.
– Да неужто? Если так, то хорошо… Готов ли ты к смерти, предатель? – процедил я, бросив на Александра Михайловича взгляд, полный ледяного презрения и неприкрытой угрозы. От моей зловещей ухмылки, казалось, повеяло самим дыханием могилы. – Или снова трусливо сбежишь, поджав хвост, как ты обычно и поступаешь в критических ситуациях?
Лицо Красовского, и без того уже пунцовое от полыхавшей в нем ярости, стало совсем багровым, под стать переспелой свекле. Глаза вице-адмирала метали молнии, а голос теперь звенел от плохо сдерживаемого бешенства:
– Ложь! – истошно взвыл он, брызжа слюной прямо на объектив камеры. – Подлая ложь и злостный поклеп! Да будет тебе известно, что я в своей жизни никогда и ни от кого не бегал!