Adelante, Гончар, adelante - стр. 9
Выйдя на мостик через какую-то, не имеющую, очевидно, названия, черную канаву, Влад остановился и, не глядя на Глеба, спросил:
– Ты тоже думаешь, что он нас кинул?
– Нет.
– Ну я тебя понял, понял! – заторопился Влад. – Но если бы нас споймали?!
– Что сделали? – Глеб не смог сдержать улыбки.
– Споймали! А, ладно тебе к словам цепляться. Ты же кричал: «Бабок поднимем!»
– Я не кричал. Я говорил, – медленно произнес Глеб.
– Говорил, кричал – какая разница! Подняли денег – пива попить. Не-е, я больше никуда не пойду.
И Глеб с тоской подумал, что ему, Глебу, отказаться будет не так просто.
Он вынул из кармана похищенную музыку. Повертел в руке.
– Тебе надо? – спросил он Влада.
– Да куда? – с презрением процедил тот, все еще злясь на Закира за подброшенную им дешевку.
Глеб запустил коробочку, как вертолетик, и она с шорохом и тут же всплеском навсегда исчезла в черной воде.
– Хоть бы посмотрел, что там за кассета.
– А! – отмахнулся Глеб.
– А питерцы все же лохи! У них даже выговор какой-то… Как у пидоров! – неожиданно заключил Влад, мягко гэкнув в слове «выговор».
Когда Глеб вернулся в свое жилище, сосед ужинал. Пахло подгорелой гречневой кашей.
– Ты откуда такой мокрый? – поинтересовался сосед и принялся аккуратно разгребать гречку по краям тарелки.
Глеб только выругался в ответ.
– Ну не хочешь говорить, и не надо, – пробуя гречку на вкус, равнодушно произнес тот.
Глеб снял обувь, лег на кровать, по общажной привычке заложив руки за голову. В пьяной голове вертелись неожиданные, трезвые мысли. И очень хотелось женщину. Девушку. Хотя эти слова еще не дооформились. Спроси Глеба тогда, что ему нужно, – и он бы без колебаний ответил: «Телку!»
Вопреки желаниям, ему приснилась мать. Теплый сон хотелось смотреть долго-долго, но пересушенный алкоголем рот не позволял даже пошевелить языком.
Глеб встал и в полной темноте, почти на ощупь, напился из горлышка чайника. Снова лег. Электронные часы со светящимся циферблатом показывали шесть. Через два часа нужно было просыпаться в институт, но очень болела голова и хотелось яблок.
2
Между тем обычная жизнь понемногу стала увлекать Глеба. Он довольно прилежно ходил на лекции и не пропускал практических занятий. Причем конспектировать лекции он привык, даже не понимая смысла написанного. Особенно если дело касалось высшей математики или физики. Основы прикладных наук, наподобие геологии и метеорологии, были, пускай и насильно, заложены в техникуме.
Бесцветная масса одногруппников к концу сентября распалась наконец на индивидуумов.
Наверное, среди них не было волков, да! Но Глеб вдруг почувствовал, что не обязательно становиться волком там, где в основной массе присутствуют обычные, нормальные люди. Даже так – становиться волком было глупо. А главное – незачем!
И к концу сентября Глеб прекратил порыкивать на новых товарищей из-под поношенной шкуры и принял некоторые из правил нового коллектива.
И только после этого увидел вдруг, что коллектив вопреки написанным другими волками правилам повернут к Глебу почему-то лицом. Ему давали переписать конспекты. Курящие делились с ним сигаретами. Пару раз даже угощали пивом…
Глеб и еще двое его сокурсников сидели на скамеечке во дворах. Кленовые листья, похожие на отпечатки пятерни, украшали пространство. Они были везде – на деревьях и под ногами. Перелетное небо еще не поблекло и светилось солнечно-голубым.