Ада - стр. 13
Он был моложе нее – его самый главный недостаток – всего на три года, но для Ады это было действительно важно, Словно она расписывалась в собственной старости, когда замечала, что привлекательный мужчина может быть младше нее. Еще немного и они все будут младше. И хотя об этом не судачили, ведь он старался выглядеть старше своих лет, а она – моложе, это ничего не меняло. И только вопросом времени было, когда этот диссонанс, когда ее неизбежное старение бросится в глаза окружающим.
Дима подошел, неодобрительно глядя на стакан в ее руке и гадая, который он по счету за этот вечер. Она скривилась, чуть отвернув голову, так что его легкий поцелуй лишь мазанул ее по щеке. Они старались не афишировать.
– Дорогая, как ты? – Осторожно спросил, без боязни, но с напряжением.
– Расстроена. И замерзла. Ты давно здесь? Я хотела сразу поехать домой, – пробормотала, делая глоток. Это было бы, конечно, ошибкой, она теперь понимала, ей необходимо быть здесь. Но верному рыцарю следовало оказаться рядом, разве нет?
– Извини. Я прошел раньше, и меня пригласили проехать в машине Сайровского.
Скривилась, услышав фамилию видного партийного деятеля, которого прочили даже на пост следующего Президента. Ян Сайровский что, настолько стар, подумала она, чтобы привечать подающих надежды хирургов? Кардиохирургов, теперь она точно вспомнила. Но Дима, Дима… Карьерист, а не рыцарь, и это было мерзко, и то, что ей всегда в нем так нравилось, теперь неожиданно вызвало негодование.
– Поскольку Арфов обещал присмотреть за тобой, я решил, что не могу упустить такой возможности, – он быстро и четко изложил свою точку зрения, спокойно глядя на нее из-под стекол своих блестящих очков. Дима такой чистенький, точный, такой омерзительно правильный, такой правильный, такой правильный, что ее от него – на мгновение всего, правда же – но затошнило. Захотелось швырнуть в него бокал, устроить скандал, стереть с его лица эту самодовольную гримасу.
– Да неужели? И тебе в голову не пришло, что мне плохо, что я жду тебя, что я волнуюсь? – Угрожающе начала она, не обращая внимания на то, что окружающие начинают оборачиваться на звук ее хорошо поставленного голоса, в котором искорками заметались истерические нотки.
– Тише, тише, – первое, что выдавил из себя он, оглядевшись. – Ты в таком настроении, – в его небольших, идеальной красоты руках появилось что-то детское, беззащитное.
Такой большой мальчик с такими чуткими пальцами, ребенок, запутавшийся в собственном несуразном теле. Когда она бывала «в таком настроении», с него слетала вся его уверенность. Он был как ребенок, любующийся фейерверком – красиво издали. А вблизи фейерверк ничуть не безопаснее пороховой бочки.
– Да, я в таком настроение, черт возьми! – Она залпом осушила бокал, отставила куда-то в сторону, но говорила уже тише.
Его беспомощность рождала в ней раздражение и укоры совести, тушила агрессию. И вино действовало, внутри становилось все легче, словно надувался воздушный шарик из пузырьков, и можно было оторваться от земли, лететь, ничему и никому не принадлежа…
– Не думаю, что тебе стоит пить, – прозвучало как-то кротко, и Ада нервно рассмеялась. Он думал, что все дело в алкоголе. А она считала, что все дело в нем.
– Отвали. Чтобы я больше никогда в жизни тебя не видела и забыла о твоем существовании, – зло бросила, потянулась за вторым бокалом, и с удовольствием отметила, как его поднявшаяся было рука, чуть не коснувшаяся ее запястья в безусловном желании остановить, бессильно опустилась.