Ад для новенькой - стр. 21

— Не больно? — уточняю мягко и почему-то чуть тише.

— Нет, — сипло выдавливает он, и, чуть поколебавшись, вдруг спрашивает: — Ты умеешь делать оригами?

Хм… Неожиданный вопрос. Очень-очень неожиданный. Аж со всей серьёзностью к нему подхожу:

— Ну так… — тяну со странной неловкостью. — Не особо круто, но мы с папой в детстве делали. Тебе нравится оригами?

— Нет, — по-странному жёстко отвечает Адам. — Что вы делали? — тут же требовательно.

Ладно… Не буду даже пытаться вникать в причинах чуть ли не агрессивного интереса к такой безобидной теме, как оригами.

Для нас с папой это, кстати, было своеобразным способом расслабления, успокоения нервной системы после какого-то её напряжения. Может, Адам подсознательно рассматривает подобные штучки с той же целью?

Ну вот… Решила же не вникать.

— Птичек в основном, — миролюбиво отвечаю, чуть напрягаясь, когда перехожу ватной палочкой к переносице Адама. Который, кстати, после моих слов о птичках хмурится так, будто я призналась чуть ли не в преступлении каком-то. — Ещё цветочки, — добавляю как можно более непринуждённо. — Могу научить, там легко.

Сама не знаю, к чему предлагаю последнее… Но в конце концов, не просто так ведь Адам спрашивает?

— Не стоит, — странно усмехается. Как будто с подтекстом каким-то.

Пожимаю плечами, пристальнее оглядывая его лицо. Вроде бы и вправду не особо пострадал. Круто всё-таки дерётся… Даже слишком.

Зачем-то решаю ещё немного пообрабатывать ту ссадину на скуле. Не то чтобы спокойнее, когда касаюсь Адама — совсем наоборот — но то самое окутывающее ощущение связи между нами того стоит. Может, это испытываю не только я?

Надо просто успокоить вдруг ускорившееся сердце и подобрать новую тему, раз та внезапная про оригами вроде как исчерпана.

— А ты близок со своими родителями? — нахожу, тем более что о своём папе упомянула.

— Их убили.

Застываю, не вникая даже в то, как пропитываю ватным диском ранку Адама. Просто ответ… Неожиданно слишком.

Причём уверенное «убили», а не «они умерли», например.

Я вот так внезапно приближаюсь к тому самому страшному прошлому, которое когда-то привело Адама в психологический центр папы?

— Мне очень жаль, — тихо говорю. Так мягко, что почти даже ласково. Сердце пропускает удар, когда Адам внимательным взглядом впивается мне в глаза. — Убийцу посадили? — допытываюсь, чтобы расковырять ту ситуацию поглубже.

Наверное, это произошло в его детстве… И, наверное, Адам был свидетелем убийства.

— Нет, — жёстко отвечает он.

Я, наконец, двигаю ватным диском, но почему-то такое ощущение, что больше глажу, а не раны обрабатываю. Смущённо одёргиваю руку.

Впрочем, Адам, похоже, этой неловкости даже не замечает. Отстранённый такой… В том моменте сейчас?

— Ты уверен? — осторожно пытаюсь продолжить тему. — Но нашли, кто убил?

Адам бросает неопределённый взгляд на ватный диск в моей руке, который теперь глупо комкаю. Не решаюсь отложить в сторону, хотя надо бы и всю аптечку убрать…

Нет. Я как застываю в ожидании ответа. Адам тем временем проводит неспешным взглядом по моей руке вверх, обводя им даже изгибы шеи. А потом смотрит в лицо, причём куда более осмысленно.

— С чего столько вопросов? — насмешливо.

Ну всё… Момент откровений исчерпан.

Но я всё же цепляюсь за крохотный шанс, как можно более тепло поясняя: