Абьюз - стр. 9

– Случаем, не тебя ли я полчаса назад застукал флиртующую напропалую с Ливианом, маленький мой морализатор?

– Ни чёрта ты меня не за чем не застукал, – голосом, ледяным, как застывающая вода, ответила я.

– Как скажешь. Только давай без лишней экспрессии? Это утомляет.

– Альберт продажная, расчётливая, похотливая, эгоистичная тварь, ради цели ни в чём себе не отказывающая. Он хуже тебя.

– Ты серьёзно? Очень рад, что ты нашла новый предмет для ненависти. Но удовлетвори моё любопытство – какой грех ты сочла хуже моего?

– Он лицемер.

Насмешливо выражение сменилось внезапной серьёзностью:

– Поверь, дочь, ты ошибаешься. То, что ты принимаешь за лицемерие всего лишь остатки принципов, лёгкая позолота порядочности.

– В том-то и дело, что лёгкая.

– Ну, рад бы в рай, как говорится, да грехи не пускают. Как понимаю, самый большой грех Альберта Элленджайта в том, что я до сих пор жив?

– И это тоже. Если бы жалкий слизняк не вмешался, Синтия бы тебя прикончила. И всё было бы кончено.

– Твоя основная мысль мне ясна. Твоя дочерняя привязанность греет мне сердце. Ну, а теперь о задаче…

– Думаешь, я не поняла, чего ты от меня ждёшь? Хочешь сделать из меня подстилку? – в ярости сжала я подлокотники кресла, с бессильной ненавистью глядя на отца. – Но с какой целью? Наследник ведь не он, а эта серая мышь… не помню, как зовут.

– Катрин. Серую мышь зовут Катрин. Но это не важно. И сама она не важна, потому что не более чем проходная пешка. Отыграет свою партию и её уберут.

– Но ведь всё, за чем вы, все трое, охотитесь, принадлежит ей – серой мышке?

– Когда Альберт женится на ней и получит доступ к основным активам, в Катрин Клойс не будет никакой нужды и, насколько я знаю Синтию (а я её знаю, поверь) она попытается от этой малютки избавиться. Я знаю, что говорю – Катрин не в счёт.

Он говорил о жизни ничего не сделавшей ему девочки так, как другой мог бы сказать: «Прихлопни муху» – совершенно равнодушно. Неужели я никогда так и не привыкну к полному пренебрежению жизнью и смертью, которую Рэй демонстрирует мне всю мою жизнь?

– Чего ты от меня-то хочешь? – с омерзением спросила я.

– Ты должна войти в их дружное трио и перераспределить роли.

***

– Признаться, я не до конца тебя понимаю, – после небольшой паузы протянула я. – Ты хочешь, чтобы я переспала с Альбертом Элленджайтом? – у меня от ненависти аж скулы свело. – Не проще ли с этой целью отправить к нему Энджела? Уверена, братец, в отличие от меня, с удовольствием возьмёт на себя эту миссию.

– Мне нужно, чтобы ты не просто переспала с Элленджайтом, – невозмутимо возразил Рэй. – Я хочу, чтобы он влюбился в тебя.

Я расхохоталась:

– Влюбился? Альберт?! Ну и насмешил! А корабля жаренного и половину луны в придачу ты, случаем, не желаешь?

Смех мой увял также внезапно, как и начался:

– Миссия невыполнима, – холодно добавила я. – Таких, как вы с Альбертом, нельзя заставить любить.

– Заставить любить нельзя никого. Но войти в сердце – можно.

– Настаиваю – Энджел справится с этой ролью лучше.

– А я ещё раз говорю – мне нужно кое-что больше, чем просто кувырок в постель. Альберт должен быть предан нам, а для этого тебе придётся принести мне его сердце. На сей раз, – пока! – фигурально выражаясь.

– Почему – я?

– Почему? По ряду причин. Человеческие отношения такая сложная материя, в чувства – двуострый клинок. Энджел, Артур, даже Ливиан натуры увлекающиеся, сложные и противоречивые. С них станется самим влюбиться и всё испортить. Ты же, моя ледяная принцесса, из всех моих милых деток самая бессердечная, – с улыбкой, за которую если бы смогла, убила бы его на месте, проговорил Рэй, поднимаясь с места.