Абьюз - стр. 23

Одиночество – это свобода.

Вот освобожусь от последней тягостной привязанности и стану свободна. Совсем. И тогда уже можно ничего не бояться.

***

Кровать слишком большого размера никак не давала по-настоящему расслабиться. В окно вползала невесть откуда взявшаяся луна со своим навязчивым, раздражающим призрачным светом! Не менее навязчиво кружились в голове мысли, большей частью о Рэе. Я уже знала, чью сторону приму в этом противостоянии.

Я всегда мечтала сыграть на противоположной от тебя стороне, папочка.

Энджел будет против. Он не одобрит моего выбора. Отцовская подстилка во всех смыслах этого слова, как бы отец не обращался с сыном, Энджел всегда будет стоять за плечом Рэя Кинга и молчаливо выполнять его приказы. Оправдываясь заботой о близких. Прикрывая этим никчёмным оправданием своё нежелание бороться.

Отчего-то было важно отомстить им обоим – и тому, кого ненавидела, и тому, кого любила?

Так, лелея злобные, полные гнева и злой радости, на дне которых лежал ядовитый осадок отчаяния и горечи, я и уснула.

Спала сладко, как младенец. Почему нет? Сожалеть было не о чем.

Я устал от женщин. В последнее время их стало слишком много в моей жизни! Я разрывался от желания угодить обеим, понимая, что по-настоящему не могу сделать счастливой ни одну, именно потому, что их – две и каждая знает о существовании второй.

Дело не в том, что я эгоистично хотел удержать их вместе рядом с собой. И не в том, что не хотел. Просто… так складывалось.

Мы трое повязаны древним завещанием, чтобы ему сгореть!

Ну почему всё в жизни так сложно? Почему нашему соглашению с Катрин не оставаться чисто холодным и рассудочным? Зачем в деловые соглашения вплетаются чувства?

Мне надоело до чёртиков чувствовать себя виноватым перед Катрин каждый раз после встречи с Синтией, хотя после попытки драгоценной сестрицы отравить Кинга наши с ней отношения были более, чем благопристойными и, вполне себе, сестринско-братскими.

Я не мог не злиться на Синтию за то, что она постоянно становилась между мной и Кэтти. Становилась расчётливо, без малейшего снисхождения, а ведь девушки, как ни крути, не одной, образно говоря, весовой категории. Связался, как говорится, чёрт с младенцем.

Вот и теперь, с какого-то перепугу я потребовался моей дражайшей сестричке прямо с утра? Послать бы её к чёрту! Но я уже мчусь по направлению к Кристалл-Холлу, покорный, как и всегда.

Нужно научиться говорить Синтии: «Нет».

Каждый раз даю себе слово, что так и сделаю, а потом каждый раз сомнения из ряда: «А вдруг это и вправду важно?», – заставляют меня плясать под её дудку и вот я мчусь, в очередной раз, оставив и отодвинув в сторону все остальные дела, послушный воле «госпожи Элленджайт»!

Мне всё это не доставляло удовольствия. Как не доставляло радости возвращение в Кристалл-холл.

Откровенно говоря, меня с души воротило каждый раз, как я переступал его порог. Дом был как мемориал, как памятник всей прошлой жизни. Вспоминать слишком больно, а жизнь вокруг кипела ключом и я, слаб и грешен, предпочитал жить в настоящем. Моя печаль никому из близких не могла уже помочь, так зачем страдать даром?

Синтия считала меня легкомысленным, может быть, так оно и есть. Я не умею ценить реликты. Пусть то, что отжило, останется в прошлом. Я не хочу видеть расколки разбитой жизни.