Абатские рассказы - стр. 3

Бабушка села на сундук у стола и устало проговорила: «Столько трудов, не пропала бы…» Я тогда даже не представляла, сколько сил и денег было вложено в скотину, которая должна кормить всю семью долгой зимой, и досадливо злилась, что сбежавшей свинье придают такое большое значение. «Подумаешь», – ворчала я, – «большое дело: свинья сбежала! Другую можно купить и всего делов».

Уже ложась спать, я спросила у бабушки: поймали ли свинью?

– Да – ответила, зевая, бабушка.

– Где ж она была? – не унималась я.

– У соседей на огороде бегала… – и она шумно захрапела.

А я ещё долго не могла уснуть. С одной стороны, я радовалась, что свинья нашлась и не утонула во Власково, с другой – мне было интересно, как деду удалось её найти, поймать и привести назад без поводка, как у собаки. Меня ни разу больше не спросили, не моя ли вина в побеге свиньи? Я тоже не поднимала эту тему. Только деда я сама закрыла в огороде, а потому он точно не ходил курить за ограду, как была уверена бабушка. Дед меня не выдал. Да и свинья-то нашлась, что вспоминать зря, кто виноват.

С того случая мой интерес к выгулу свиней на ограде сошел на «нет». Я благоразумно оставалась в доме, когда они, визжа и хрюкая, наслаждались своим кусочком недолговечной свободы. И долго помнила хитрую Машку, к которой прониклась уважением: она единственная из всех решилась на побег, притворяясь совсем незаинтересованной в воле и всем довольной, но как только выпал шанс, Машка его не упустила! Может конец у неё и был как у всех свиней, которых держали на откорм, зато в её жизни было место приключению, а значит, она не была напрасной.

По выходным меня забирали к себе тетя Галя и дядя Витя (родной брат моей матери), которые жили в Абатске минутах в 25 от бабушки. Тетя Галя работала старшей медицинской сестрой в детском отделении Абатской больницы, дядя Витя – водителем грузовика по доставке баллонов с газом населению. Всю неделю у бабушки я изнывала от скуки и только в выходные жизнь, казалось, кипела вовсю. Дом дяди, по сравнению с бабушкиной кухней и комнатой, казался для маленькой меня, огромным: прихожая, летняя кухня и кладовка, где обитал мой двоюродный брат; коридор, налево спальня тети и дяди с большой белой печью, напротив просторная кухня, тоже с печкой в керамической плитке; в конце коридора – большой проходной зал-гостиная и, наконец, маленькая спальня с двумя кроватями, где спала я и моя двоюродная сестра.

В деревянном доме было свежо и уютно. Простая обстановка не отвлекала от главного – от людей, которые жили в доме. Там всегда было многолюдно и что-то происходило: приходили гости и соседи, велись разговоры с детьми и родственниками, обсуждались и делались дела – всё с хорошим настроением, шутками, задорно и жизнерадостно. Эта семья стала для меня примером: там я поняла, что значит любить, уважать, поддерживать друг друга. Отношения тети Гали и дяди Вити на долгие годы стали для меня эталоном семейного очага, в котором любят и уважают своих детей, друг друга, где часто звенит смех и всё наполнено счастьем.

Когда я маленькой гостила в их доме, жизнь моя была ярка и насыщена событиями. Совсем не думала я о том, что могла доставлять какие-то хлопоты и заботы, как не думает об этом ни один счастливый ребенок. Но потом во мне поселилась убежденность, что я могу приходиться в тягость людям, которые меня временно приютили. Поэтому я должна стараться «искупить» затраты на моё пребывание там каким-то, желательно тяжелым и изнурительным, трудом. Хоть от меня никто никогда не требовал исполнения какой-либо работы, я часто сама просила дать мне какое-то дело. А потом была очень горда, когда чувствовала себя «полезной», как бы оправдывая своё пребывание в этом счастливом месте.