А ты не бойся - стр. 5

Он ненавидел. От этого тело напряглось с желанием выплеснуть чувства через грубую физическую силу.

Лёва влез в конфликт, и с него началась драка.

Завизжали девки, «ашки» навалились на Льва, а потом и на Михаила.

Кулаки гудели, сжимались с невероятной силой. Он юркий, но куртку с него стащили. Коленом заехал одному, увернулся от удара другого. Ему нужен был Игорёк, на него и навалился. Они вначале упали на парту, напряжённо вцепившись друг в друга. Лица краснели, вздувались вены на шеях и руках. А потом скатились на пол между рядами.

Озлобленно рычали.

И Михе очень хотелось, чтобы белый мажорский костюмчик пострадал, поэтому лихорадочно старался испачкать противника, усердно кроссовками проезжая по штанам.

За волосы его схватила какая-то девка, ударила учебником.

Зато дружок Абрамова мелочиться не стал, стулом замахнулся. Мишка это уловил моментом. В сторону укатился, стул упал на спину Игоря. Тот заревел как зверь, яростно и с кровавой пеленой на глазах, выругался нецензурщиной на одноклассника и полез добивать давнего врага.

Мишка загоготал. Решил, что нужно наказать подонка. Точнее он решил это давно, оставалось исполнить задуманное.

Ругались подростки брызгая слюной. Даже лёжа, Мишка осатанело отвешивал удары в этой жестокой схватке.

Между партами мелькнул мелкий Макс.

— Уйди, — шикнул на него Михаил и достал из сумки нож.

Макс, действительно похожий на воробья, со слезами на глазах, весь сморщился. Губы поджал так сильно, что они исчезли, превратившись в ниточку. Он пнул по руке Медведя. Да так сильно, что пальцы у Мишки разомкнулись. И нож под стульями прокатился по полу в сторону.

Михаил в панике пополз вылавливать холодное оружие. Осатанелая ярость отступала, он терял возможность отомстить.

На нож упал ботинок Лёвы Самоделова.

— Они первые начали! — кричал брат, медленно прикрывая нож своим рюкзаком.

Мишка ничего не понял, его за ворот футболки потянули наверх и насильно поставили на ноги.

Такая сила была только у взрослого мужика, который влетел на разборки в класс.

Михаила хорошенько тряхнули.

— Заплутал? — спросил Роман Борисович, стараясь заглянуть боевому пацану в глаза. — Пошли-ка поговорим!

Михаил рванул плечом, скидывая руку преподавателя физкультуры. Стиснув зубы, сжал до боли в костяшках разбитые кулаки. Как разъярённый бык, дышал через нос, и глаза его блестели от возбуждения.

Отец к нему не подходил. Тоже прибежал на разборки. Высокий, жилистый и полностью седой Григорий Петрович Самоделов, провёл ладонью по лицу, сурово сдвигая брови к переносице.

Михаил нервно рассмеялся, закинув голову к потолку.

Набежало учителей!

— Сумку его проверьте! — верещала алгебраичка.

Стали вытряхивать сумку два физкультурника. Борисыч и… Батя. Морда у отца суровая, бледный под цвет своих волос, и глаза зеленью налились – плохой признак.

Недоволен, рассержен и расстроен.

Мишка над ним смеялся. И создавалось у него внутри такое чувство, что он просто отцу мстит. За что именно, сам не понимал, но был доволен, что смог разозлить.

Михаил облизнул пересохшие губы и глянул на дверь, где стояла испуганная стукачка Регина.

— Крыса! — крикнул он ей.

— Иди к чёрту! Мне восемнадцать, а тебе нет! — оправдывалась одноклассница.

— Нож где?!

Отец, Григорий Петрович Самоделов скалился на сына, между прочим единственного родного из всех детей. Угрожал взглядом.