А после… - стр. 11
Но какое ей до всего этого дело?
Тэмми так и не дождалась папиного стука в дверь. И уже даже растворила в себе мысли, что будет говорить родителям про это уединение. Он неожиданно открыл глаза почти через 2 часа. Так странно, ей казалось, что в этом временном провале его пробуждения можно и не ждать – просто момент без начала и конца… Но он вновь запустил время, моргнув, и явно изумившись тому, что случилось. Даже не тому, где он и кто сидит рядом, и что при этом делает…. А тому, что делал только что он сам!
– Оо! Я случайно, извини. – принялся отрываться от ложа он, вставая на четвереньки, на щеке отпечаталась складка от подушки.
– Ничего. – пожала плечами она, не отвлекаясь от своего дела. Как будто ее ничего и не удивило.
А удивило ли?
– Вот теперь неловко. – усмехнулся он, занимая более пристойное положение, потихоньку пробуждаясь в нормальное состояние. И все еще не становясь более узнаваемым.
– Теперь только? – вновь пожала плечами она.
Замечание, наверное, должно было его смутить, но внезапно – позабавило. И пускай, она, похоже, не шутила, но… Красная лампочка тревоги в его голове – не мигнула. Он знал за собой грешок, что не отличается запредельной проницательностью, иногда чудит, и может веселиться невпопад. И совсем не уверен был, что сейчас надо говорить и что будет правильно. Но как-то на этот раз его это особо не «парило». Может, еще не проснулся?
А может, наконец-то повзрослел и вышел из возраста законсперированного стесняльца?
– Ты только не подумай, я не хотел ничего такого. Двусмысленного… – стушевался он, смекнув наконец, на сколько интимно – спать при постороннем человеке.
В ее кроваи. В которую даже не приглашали.
– Та это тебе переживать надо. – ухмыльнулась она, чувствуя себя как никогда свободной от былых призраков, – знал бы ты, сколько тут когда то было твоих постеров!
– Неужто. – вгляделся в ее нейтральность он, ища подвоха. Зря.
– Ага, – хищно прищурилась она, – и половина – полураздетых. Так что радуйся что все еще одет, и уноси ноги отсюда, пока это все еще так!
Она и сама поразилась произнесенному: Что за игру она затеяла?
Но нет. Он не купился, и прочитал ее слова столь же безопасными и как она еще недавно – его вторжение с претензией на «уединиться».
– Та неее, ты слишком рассудительная для фанатки. – заключил он, чуть дернув ямочками на щеках. Был ли он сам до конца уверен в своих выводах? В нынешних- да, но чтоб вообще… А может, просто…
провоцировал на возражение… Ну такое… Поиск истинных ответов за утверждениями и блефом.
– Оооо! Наивный! Не недооценивай меня! – стрельнула хищность она. Так нарочито, что он совсем расслабился.
– Да? И что, много фантазий родилось тут, в этой кровати? Под моими пристальными взглядами?
– Проваливай отсюда! – в него прилетела узорчатая габардиновая подушка с кресла, передавая ему электрический заряд подлинного возмущения.
И никаких подробностей…
Эту подушку она вышивала, когда услышала тот его дуэт с Эйприл, и все в один голос решили, что у него там со свеженькой звездочкой – свеженький романнН. Она думала потом передарить эту подушку, пропитанную грустными мыслями. Эта подушка была чем-то вроде символа прощания с иллюзорной надеждой.
Он поймал символ перед лицом. И рассмеялся, все еще немного совелый, вдруг совершенно не размышляя, к месту ли. Откинулся спиной на стенку. И остановил на ней пристальный взгляд ровно из тех томных, что смотрели с глянцевой бумаги. Похоже, он никак не мог проснуться.