А если это любовь - стр. 20
– Дурак ты, Славка. И я дура…
Дарина подтянула ноги к груди и, обняв свои колени руками, отвернулась к окну.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда я заработаю нам на квартиру, – буркнул тот.
– Нет уж. Давай как-нибудь без меня.
– В каком это смысле? – нахмурился Славка.
– В прямом. Я не думаю, что нам стоит продолжать отношения.
– Потому что я взял твои деньги без спросу? Так я же хотел тебе сюрприз сделать, ну?!
– Нет. Потому что мы слишком разные. А сюрприз у тебя получился – кто ж спорит?
Славка психанул. Подхватил растоптанные кроссовки и, даже не обувшись, выскочил за дверь. Алька присвистнула.
– И что? Ты всерьез решила бросить этого блаженного идиота?
– А что, похоже, будто я шучу? – Дарина встала с постели, опустилась на пол и вытащила из-под кровати старый пыльный рюкзак.
– Ну, знаешь ли… Глупышки вроде тебя обычно как вцепятся в какого-нибудь неудачника, так и таскаются за ним всю жизнь. Типа, как так и надо. На этом, кстати, и держатся скрепы патриархального общества.
– Ты меня совсем не знаешь, – отбрила Дарина, выгребая из шкафа белье на пару дней.
– Я знаю психологию таких, как ты. Тех, кто живет под давлением семьи, устоев и бедности. Тех, для кого мужик – главный пункт в программе самореализации.
– А ты, значит, не такая? Или тебе за секс бабы платят? Так ты меня поправь, если я чего-то не понимаю!
– Дурочка ты, Дашка. Я на этих мужиках заработаю, а потом открою какой-нибудь салон красоты или, допустим, магазинчики, и заживу для себя. Понимаешь, в чем разница? Мужик для меня не цель, а средство.
– Что ж. Средства у нас у всех разные. Я, вот, в институте учусь.
– И что? – захохотала Сергеенко. – Думаешь, выйдешь из своего мостостроительного и ка-а-к заживешь? Ой, я не могу… Это ж надо. Ну, кем ты будешь, Дашка? В лучшем случае – каким-нибудь инженером. Ипотека, машина в кредит и поездки в Египет раз в два года? Я не такой для себя жизни хочу! Не для этого мама ягодку растила.
Ставя точку в их разговоре, в комнату вошла Сашка.
– Ну, что тут у вас за дурдом? Я Славку в метро встретила, так он пронесся мимо, даже не поздоровался.
– А он деньги Никитиной в очередной МММ вложил! – усмехнулась Алина. Сашка, которую та явно раздражала, нахмурилась и, не удостоив хохмачку взглядом, сосредоточилась на Дарине.
– Серьезно, что ли?
– Ага. Хорошо, мне Алина на учебу одолжила, не то я даже не знаю, что делала бы.
Сашка подозрительно сощурилась.
– Вот так взяла и одолжила?
– Да. Вот так…
– Ну-ну… А ты куда это собираешься?
– К родителям на денек. Я давно обещала приехать, да все не могла вырваться.
Сашка кивнула. А провожая, даже сунула ей в карман несколько помятых купюр:
– На, вот, все, что могу.
– Сашка… – растрогалась Дарина. – Я все-все отдам, правда.
– Давай уже, вали. И повеселись там.
Ага. Как же. Настроения и так не было – возвращение домой каждый раз оборачивалось огромным стрессом, а тут еще дождь, в котором проносящиеся пейзажи покинутых людьми деревень казались даже безотраднее, чем обычно. Всего сто километров от зажравшейся столицы, а какие контрасты!
Родители Дарины тоже большую часть жизни прожили в деревне. А потом все продали за три копейки и, взяв ипотеку, перебрались в панельку в районном центре. Где и жили последние семь лет.
От ж/д вокзала до дома Дарина шла пешком. Подъезд так и не ставшего родным дома встречал её сыростью и… ругней. Дарина помедлила, сжимая перила. Ничего нового, собственно. Разъяренный голос отца, пытающийся его успокоить ласковый голос матери. И лай собаки. И еще… чей-то голос. Который Дарина слышала, пожалуй, впервые.