А другой мне не надо - стр. 18
– Нет, – пояснил супруг. – Игоря жду, и выезжаем.
– А что так долго? – удивилась Анна, зная привычку Гольцова всегда являться вовремя: минуту в минуту.
– Да приспичило парню, – хихикнул Анатолий. – С расстройства, наверное. Ты уж на него, Анюта, не сердись. Он же дурак. Сначала ляпнет – потом думает.
– Я не сержусь, – легко согласилась с мужем Аня, и ее обида молниеносно улетучилась после слов «С расстройства, наверное».
– Садись, – прошептал подошедшему сыну Гольцов и уселся за руль. – Анют, все. Опаздываю. Созвонимся ближе к обеду.
– Пока, – попрощалась с мужем Аня, и связь прервалась.
– Мама. – Анатолий показал сыну телефон и завел машину.
– Чья? – копируя Анну, уточнил Игорь.
– Твоя, конечно, – Гольцов не почувствовал подвоха. – Анечка моя. Ты понимаешь, – он в волнении повернулся к сыну, – я живу с ней уже двадцать с лишним лет, а до сих пор… как в первый раз, блин. Волнуюсь, когда ее с работы встречаю. Ни о ком другом думать не могу. Она у меня первая и последняя. И другой не надо…
Игорь, внимательно выслушав отца, в ответ не проронил ни слова и, включив радио, откинулся на спинку кресла, чтобы потом неожиданно спросить:
– Надо полагать, до мамы у тебя было много женщин?
– Почему ты так думаешь? – не поворачивая головы в сторону сына, поинтересовался Анатолий.
– Скажу, если не обидишься, – предупредил Игорь, искоса взглянув на отца, сидевшего за рулем.
– Может, лучше не надо? – сразу же пресек энтузиазм сына Гольцов, вспомнив об утреннем инциденте.
– Не хочешь, как хочешь, – легко согласился с ним Игорь и потянулся.
– Не хочу, – подтвердил Анатолий и притормозил возле работы сына: – Вы прибыли по месту назначения. Карета подана, милости прошу.
Игорь не пошевелился.
– Слушай, Игорек, что с тобой? – Гольцов легко коснулся его плеча. – По Лене скучаешь?
– Скучаю, – тот закрыл глаза.
– Да брось ты! Ты ж мужик! Знаешь, сколько у тебя таких Ленок будет?! Сто!
– Как у тебя до мамы? – В голосе Игоря не было вызова.
– Твоя мать у меня первая, я правду сказал…
– Тогда как ты можешь мне давать советы? – взвился младший Гольцов: «Ты ж мужик! Сколько у тебя таких Ленок будет? Сто!»
– Очень просто, – Анатолий пообещал себе держать себя в руках. Да и потом, ему было искренне жаль сына, так по-детски переживавшего разрыв с Леночкой, которую лично он даже не видел. – Я знаю жизнь. И много раз видел, как это происходит у других.
– Вот именно, что у других, – в сердцах заметил Игорь.
– А неужели бы ты хотел, чтобы это происходило в моей жизни?
– А неужели ты никогда не хотел, чтобы в твоей жизни хоть что-нибудь подобное происходило?! Ты ж мужик! – Игоря понесло. – Альфа-самец! Можешь выбирать! А ты двадцать с лишним лет у маминой юбки, как привязанный. О чем же вы с мужиками в бане говорите? Или тебе и правда сказать нечего? Или ты просто умело маскируешься и изображаешь из себя примерного, верного мужа, а на самом деле и в тебе черти водятся? Водятся?!
– А ты бы хотел, чтоб водились? – нахмурился Анатолий и, положив обе руки на руль, медленно произнес: – Чтобы тебе, щенок, было известно. Я не у маминой юбки. Я у Аниной. Хочешь – у юбки, хочешь – под каблуком. Мне все равно. Лишь бы рядом. И я не альфа-самец, я нормальный здоровый мужик. Однолюб просто. И если ты думаешь, что задел меня тем, что за двадцать с лишним лет брака я ни разу не изменил твоей матери, то ты ошибаешься. Мало того, может быть, это единственное, чем я могу в этой жизни гордиться. А тебе за твое паскудство надо бы набить морду, но я обещал твоей матери, что никогда не подниму на тебя руку. Поэтому я сейчас пошлю тебя на три буквы, иначе ты просто не дойдешь до своей долбаной работы, к долбаному Пруткову и таким же, как ты, долбаным айтишникам.