99 дней - стр. 27

– Ладно, – говорит он, отводит руку назад и, прикоснувшись к моей и сжав ее, отпускает. Моя рука гудит до самого сгиба, как будто я ударилась локтевой костью. – Но я… Я знаю, что с момента возвращения сюда твоя жизнь стала сплошным балаганом. И понимаю, что это во многом моя вина.

Я качаю головой и готовлюсь не согласиться.

– Все не так…

Гейб кривится.

– Так и есть, – говорит он.

Я на мгновение вспоминаю, как его теплый рот касался моего. И понимаю, что с Гейбом чувствую себя в безопасности, словно его универсал – машина для бегства, и мы ночью отправимся к границе. Довольно заманчивая идея.

– Хорошо, – наконец соглашаюсь я. – Так и есть.

– В одной лодке, помнишь? – Гейб пожимает плечами, солнце играет на более светлых, каштаново-янтарных, прядях его волос. Он садится на багажник «Вольво», снимает несколько волосинок собачьей шерсти и бросает их на землю. – Я не сделаю ничего, что тебе не по душе, это твое родео, но… в одной лодке.

– Мое родео? – Я сажусь рядом, упираюсь на руки за спиной и поворачиваюсь к нему. – Хорошо.

– Хорошо, – повторяет Гейб. Затем тоже отводит руки за спину. Его мизинец касается моего. Я оглядываюсь и смотрю на наши соседствующие руки, мои обкусанные кутикулы и светлые волоски на его запястьях. Представляю, что он повзрослел и окончил медицинские курсы, и вот на операционном столе лежат пациенты, и он засовывает руку в их грудные клетки и чинит их разбитые сердца.

Гостиница открывается через несколько дней, и Пенн пашет на всю катушку: этим утром она заставила нас с Дези чистить ватными палочками детали лепнины, затем прервала нас на полпути, чтобы мы опробовали на кухне три разных кетчупа. Я вымотана, руки и плечи словно выжали. Я так устала, что машу в ответ заносчивой Микаэле, когда иду по коридору к табельным часам, но она разворачивает руку и вместо этого показывает неприличный жест.

Конец ознакомительного фрагмента.