9 месяцев после развода - стр. 43
– Отдай моего сына.
Я стою, не двигаясь.
– Только не начинай, что он не мой. Не верю, я бы знал, если бы ты мне изменяла, Кира. А после развода ты забеременеть не могла, не подходит по срокам, – он показывает выписку из роддома и справку, конечно же, он их забрал. – Так что не вынуждай меня делать тест ДНК.
Сглатываю, лихорадочно ищу выходы.
Их нет.
Я могу закричать, вызвать полицию, позвонить маме…
Но все разбивается об один факт: отец моего ребенка Антон Орловский, и это влечет массу последствий и неприятностей. Суд будет на его стороне. Уверена. Он слишком богат и влиятелен. А я нет. Вот и весь разговор.
Антон забрал мои выписки из карты, уверена, уже изучил их со специалистом и знает все о моей беременности и родах. Знает, как я вынашивала ребенка. И знает предполагаемый срок зачатия.
А случилось оно до развода.
– Я слежу за всеми домочадцами и ключевыми сотрудниками, Кира, – он поджимает губы, словно о чем-то умолчал. – Я бы знал, если бы ты сходила налево. Так что уверен, что ребенок мой.
– Плохо следил, – цежу я сквозь зубы.
Бывший загнал меня в угол.
Прятаться, отпираться бесполезно – теперь только драться.
Я сделала все, что могла, чтобы эта встреча не случилась.
– Ты сбежала из больницы, рисковала моим ребенком. Пряталась. Ради чего все это, Кира?
– Чтобы ты его не забрал, – отрезаю я. – И даже не рассчитывай, что у тебя получится! Я буду настаивать в суде, чтобы ребенок остался со мной.
– И у тебя ничего не получится.
– Он еще младенец! Человеку несколько дней от роду, а ты отрываешь его от матери!
– Только это тебя и спасает, Кира.
Антон подходит ко мне вплотную.
Смотрит в глаза, но опускает взгляд, и я понимаю, что он подошел не для того, чтобы со мной пообщаться. А чтобы посмотреть на ребенка.
Осторожно отоваривает кружевную накидку, чтобы увидеть лицо.
Крошка сладко спит.
– Какой маленький, – высказывается он.
И это все?
Первые слова о ребенке от отца: какой маленький? Надо же, какое глубокомысленное замечание!
– Ты думал, я великана рожу? – огрызаюсь я.
Меня охватывает дрожь. Трясет не сильно, но ощутимо.
Антон снова смотрит на меня.
У него непривычно жесткое лицо. Пожалуй, за девять месяцев я от него отвыкла. Или после смерти отца и развода он стал пожестче.
Более взрослым.
Говорят, по-настоящему взрослыми мы становимся не тогда, когда у нас рождаются дети, а когда умирают наши родители.
– Хорошо, что ты родила мне ребенка. Плохо, что пыталась это скрыть.
– Знаешь, что плохо, Антон? – с вызовом спрашиваю я, переступив с ноги на ноги, от сонной тяжести ребенка мои руки устали, но я боюсь садиться, словно на меня могут напасть в любой момент. – Что ты вышвырнул меня из своей жизни, а теперь пытаешься забрать сына! Хотя это ты выгнал меня!
Из глаз брызжут слезы. Наверное, все же гормоны разыгрались.
Антон прищуривается, упрямо качает головой.
– А что я должен был сделать? У тебя была возможность получить почти все мои деньги, дорогая. Но ты выбрала другой путь.
От слов сосет сердце.
Я уже понимаю, что сейчас снова прозвучит что-то разрушительное и обидное. Те самые слова.
– В твоих вещах нашли деньги, которые ты без разрешения взяла из сейфа.
– Антон, я ничего не брала!
– Мне жаль, Кира. Для меня эти деньги – сущие пустяки. Это копейки, и от этого еще хуже. Мне не нужна была воровка в семье. Поэтому я подал на развод.