9 мая - стр. 28
Галя проживала в двухкомнатной квартире, арендованной для нее любовником, вместе с трёхлетней дочкой Настей, умышленно рожденной ею от того же любовника. Правда, будучи девочкой, Галчонок грезила стать столичной фотомоделью, которая будет рекламировать шампуни и дорогие гели для волос на страницах глянцевых журналов, но судьба распорядилась иначе, и теперь, став обычной содержанкой, она мечтала лишь об одном, чтобы ее не бросил любовник, годившийся ей как минимум в отцы.
Мать навещала Галю от случая к случаю, потому что жила под Тверью, в трехстах километрах от Москвы. И каждый раз, когда она приезжала в ее обитель – считала долгом собственноручно приготовить «чо-то вкусненькае». Вот и теперь, не изменяя традиции, она стояла у плиты, помешивая длинной ложкой в большой кастрюле, где бурлили наваристые ароматные щи из квашеной капусты. Галя сидела за столом, держа на коленях Настю, которую лениво кормила овсяными хлопьями с топленым молоком.
– Ты мне, доча, вот што скажи: до каких это пор, понимаешь, будет это распутство продолжаться? – не отворачиваясь от кастрюли, спросила пожилая мать.
– Ма, может, уже хватит об этом? Самой-то не надоело талдычить?
– В том то и дело, што надоело, – тут она повернулась, – где это видано, штобы ребетёнок как последний выблядок жил?
– Ма…
– Что ма?!
– Хватит уже. Настя никакая не выблядок.
– А кто? А? Чо заглохла?
– А я как у тебя росла? Вообще без отца!
– Вот и выросла прошмандовкой! А я, ведь, растила тебя одна, потому што твой отец от цирроза печени умер, а ты… Нет штоб нормального мужика себе найтить, а ты кого нашла? Старого козла, да ещё и женатого!
– По крайней мере, он денег даёт на меня и на дочку, да ещё и квартиру снимает, а ты как гнила, как у негра в жопе, всю жизнь в своей деревне с алкашней, так там и подохнешь!
– И подохну в своеной деревне! Зато в глаза народу глядеть не стыдно!
– А мне на твой народ плевать! И на деревню твою тоже!
– Твою деревню! Да ты сама-то, давно ли городская стала? Забыла уже, как коров за сиськи дергала да поросям хвосты крутила?
– Мамецка, – прервала беседу бабушки и мамы Настя, – водицки хоцю.
– Подожди, Настенька, сейчас налью.
– Дочку бы хоть пожалела!
– А я, может, только ради дочки всё это и терплю…
– Терпит она! Лучше бы на работу устроилась да жила бы как баба нормальная, а то сидишь тут безвылазно, морду малюешь да копыта свои расставляешь.
– Что значит безвылазно? И чевой-то я там расставляю? Ты же знаешь, как он меня любит и Настю! Мы же только недавно приехали с ним с курорта заграничного. Он там так Настю баловал, что все обзавидовались!
– Обзавидовалися! Да чему? Старый пердун, хряк натуральный со своею любовницей на моря приехал! А ты его спросила, чево энта рожа трухлявая жене своеной сказал, когда с тобой на курортах загорал?
– Мама! Какая еще рожа трухлявая?! И вобще, варишь свои щи и вари дальше!
– Мамецка, водицки…
– Вот и варю, а кроме рожы он еще горбатый и с мамоном отвисшим!
– Да что ты несешь!?
– Несешь! Сама-то вона только мордулет и ногти своеные мазюкать умеешь, а штоб ребетёнку чего приготовить – так это мне из деревни приезжать надобно!
– Да можешь не ездить!
– Мамецка…
– И не буду больше ездить!
– Ой-ой-ой! Испугала! Тоже мне повариха!
– Водицки…
– Да подожди ты, Настя, со своей водой! – перешла на истерический крик Галя и маленькая Настя тут же расплакалась.