777 - стр. 9

Минут через десять я почувствовал себя намного лучше. Как морально, так и физически. Мой ум прояснился. Я был полон сил. И даже мандраж куда-то исчез. Полное спокойствие. Словно всю жизнь швырялся деньгами, не зная им счёта.

Я протянул руку к тому месту, где должен был висеть рулон туалетной бумаги, и замер. Кто-то вошёл в туалет. Шаги остановились у писсуара напротив моей кабинки. Но дело было вовсе не в этом. Рулона не было. Я огляделся. Как мог, выгнулся и заглянул под унитаз. Там тоже ничего не было. Даже старой газеты. Сучье племя! Вы дерёте с рабочего человека тридцать рублей за то, чтобы он имел одноразовую возможность облегчиться, но не можете положить в кабинку хотя бы старый «Спорт-Экспресс» или «Комсомольскую правду». Некоторое время я сидел в замешательстве. Тот человек, что зашёл в сортир, давно уже вышел, а я так и оставался заложником собственной чистоплотности. Помню, в детстве один мой знакомый вытер свой зад крапивой. На спор. И он выиграл пачку сигарет «Вега». Я и сам не брезговал травой и листьями, когда оказывался на природе. А сейчас я бы согласился и на пучок крапивы. Передо мной стояла сумка, полная бумаги, но я никак не мог решиться. Это был перебор. Издевательство. Насмешка. Что угодно. Я разозлился, хорошенько накачал себя разными самоуничижительными мыслями и достал деньги. Пять банкнот мне вполне должно было хватить. Всю мелочь – десятки, полтинники и сотни – я уже потратил на сумку. Эти купюры лежали в карманах поверх крупных. И теперь самыми мелкими в сумке были пятисотки. Впрочем, их оказалось достаточно. Тщательно комкая свои кровные, я вытирал ими зад и бросал в унитаз, отгоняя унизительные мысли о том, чтобы отмыть их тут же под краном, а потом высушить. Плевать! Пусть это будет первая и единственная жертва моему богатству, моей новой жизни. Всему хорошему нужно приносить жертву.

Я извёл семь с половиной тысяч, но даже при этом не был достаточно чист. У меня не осталось сил изводить деньги на говно. Что и говорить, наверное, я был единственным человеком на всем белом свете, который истратил на сраньё такие деньжищи. Лара убила бы меня, если бы узнала. Эта мысль меня развеселила. Я выбрался из кабинки, вымыл руки и пошёл прочь. На входе сидел старик, который брал с посетителей плату. Я не смог промолчать.

– У вас там бумаги нет, – сказал я.

– Да? – Кассир посмотрел на меня рыбьими глазами. – Печально.

– Вы дерёте с рабочего человека тридцать рублей…

Я выдал ему целую тираду, но он никак на это не отреагировал. Я махнул рукой и вышел в коридор. Сиди и дальше в говне. Я теперь богат. А ты червяк! Снобизм меня взбодрил, и я отправился выбирать себе новую одежду.

Это не заняло много времени. Я никогда не был большим модником. Всегда носил что придётся. Дорогих тряпок не имел. Вот куртка. Я купил её в секонд-хенде и проносил пять лет. Подкладка порвалась, рукава вытерлись и поистрепались. Про ботинки я вообще молчу. И ведь что удивительно, такое положение меня ничуть не возмущало. Я воспринимал его как должное. Что получается? Я как будто умер, но так этого и не понял.

В одном из павильонов я купил себе новые штаны и рубашку. В другом – неплохой пиджак и джемпер. На очереди были ботинки. Продавщица, глядя на мой старый прикид, пыталась всучить мне копеечные китайские туфли с острыми носами. Такие я носил в молодости со спортивными штанами и кожаной курткой. Тогда это был шик. Я был денди городских окраин. Но теперь это в прошлом. Я выбрал себе дорогие ботинки с толстой подошвой. Потом заглянул в отдел верхней одежды и выбрал пальто. Все мои шмотки уместились в два больших пакета. Теперь оставалось только где-нибудь переодеться. Сначала я хотел вернуться в сортир, но передумал, когда вспомнил, какую сумму там оставил.