75 дней на правом берегу Волги - стр. 26
– Волжин и есть, товарищ капитан, – сообщил сержант Дрищенко.
Капитан ухмыльнулся, зачем-то смерил взглядом моего приятеля Антона, который стоял рядом со мной.
– Дрищенко, скажи местному писарю, пусть принесёт бумагу и карандаши. Полчаса на всё про всё, подъедут машины, сразу отправляешь этих урок на станцию. Я выеду сейчас, подготовлю вагоны, – приказал капитан, резко развернулся и пошёл к зданиям, что находились на территории.
Подозреваю, что капитан НКВД суровый перец, так как Дрищенко рванул к командованию лагеря, будто ему зад наскипидарили. А через пять минут прибежал штабной писарь, дал нам бумаги и десяток карандашей. Я сразу взялся писать письмо в Давыдовку, где сообщил, что вызвался добровольцем на фронт, попал в штрафбат. А главное я спросил о семейном кольце, которое передаётся от отца к сыну и так далее. Надеюсь, что нужный перстень на месте у родственников, а то даже не знаю, как я буду отсюда выбираться. Кроме меня почти все написали письма. Так как писарь поторапливал, то писали короткие тексты. Обратный адрес указывали «1-й отдельный штрафной батальон, Сталинградского фронта», ну и фамилию с именем. Штабной писарь забрал у нас письма, а Дрищенко начал орать, чтобы мы шустро поторапливались, ибо нянькаться с нами он не собирается. Мы вновь получили сухой паёк, шустро погрузились в подъехавшие грузовики и отправились на станцию.
Везли нас совсем не в сторону Куйбышева, а куда-то на юг. Мы с Антоном сидели в том же грузовике, где сержант Дриженко и ещё четверо конвойных. Они уселись на лавку возле кабины, а нас посадили на пол кузова. Я видел, что конвойные передёрнули затворы своих ППШ, чуть дёрнись и запустят очередь. Так что я сидел и размышлял о том, как я отстрелялся. В другой жизни контрактником я стрелял неплохо, воинская специальность штурмовик и разведчик. Когда были в командировке в Африке, доводилось принимать участие в городских боях. Имелась и дополнительная специальность – снайпер. Вполне реально мог стать снайпером, но не стремился. А здесь из трёхлинейки удачно отстрелялся. Немного подумав, решил обратиться к сержанту Дрищенко.
– Гражданин сержант государственной безопасности, разрешите обратиться? – спросил я сержанта, который явно скучал, но бдительности не терял.
– Чего тебе, урка? – с напускной строгостью спросил сержант.
– Хотелось бы узнать, как отстрелялся мой приятель Ложкин. Я думаю, что он беспросветный мазила>5, а он с этим не согласен, – я совершенно добрыми глазами посмотрел на сержанта.
Видимо Дрищенко не мог вспомнить результаты моего приятеля, хотя морщил лоб. Немного помучившись, сержант достал из нагрудного кармана бумагу и посмотрел.
– Ложкин, результаты. Двойка, четвёрка и третья мимо мишени, – произнёс Дрищенко.
– А я могу узнать, как отстрелялся? – спросил кто-то за моей спиной.
– А я, а я, головка ты от патефона, урка грёбаная, в рот тебе компот. Ещё раз хлебало своё раскроешь, выбью зубы. Тебя, Волжин, это тоже касается, – сержант сунул почему-то мне под нос здоровенный кулак, наверно потому, что я сидел ближе всех к нему.
Я спорить не стал, но и обнюхивать кулак не кинулся, решил, что для моих зубов будет полезней помолчать. Ехали долго, не меньше трёх часов, я всю задницу отбил о дно кузова. Никто не удосужился подстелить нам соломки. Приехали на станцию Чагра, здесь нас встретил тот же капитан госбезопасности, он подошёл к сержанту Дрищенко, а так как мы стояли недалеко, то я услышал о чём они говорят.