7 лучших историй для мальчиков - стр. 91

– Хватайся за мое седло! – крикнул ему Гленарван.

– Спасибо, сэр, – ответил Том Остин. – Руки у меня крепкие!

– А как твоя лошадь, Роберт? – спросил Гленарван, поворачиваясь к юному Гранту.

– Она плывет, сэр, плывет, как рыба.

– Внимание! – сказал громко майор.

Не успел он произнести это слово, как огромный вал настиг беглецов; чудовищный, в сорок футов вышиной, он обрушился на них с ужасающим шумом. Люди и животные – все исчезли в водовороте пены. Колоссальная масса воды, в несколько миллионов тонн весом, понесла их в своем бешеном разливе.

Когда вал прокатился дальше, путешественники вынырнули на поверхность воды и поспешно пересчитали друг друга. Все были налицо, но лошади, кроме Тауки, исчезли.

– Смелее! Смелее! – подбадривал Паганеля Гленарван, поддерживая его одной рукой и работая в воде другой.

– Ничего… ничего!. – отозвался почтенный ученый. – Я даже не жалею…

Но о чем не жалел он, так навсегда и осталось неизвестным, ибо конец фразы бедняге пришлось проглотить вместе с большим количеством мутной воды. Майор спокойно плыл вперед стилем, который одобрил бы любой учитель плаванья. Матросы скользили, как два дельфина, попавшие в родную стихию. Что касается Роберта, то он уцепился за гриву Тауки, и она тащила его. Лошадь, мощно рассекая грудью воду, инстинктивно плыла к дереву, куда, впрочем, несло ее и течение.

До дерева оставалось только саженей двадцать; еще несколько минут – и весь отряд доплыл до него. Это было счастьем: не будь дерева, пропала бы всякая надежда на спасение – пришлось бы погибнуть в волнах.

Вода доходила до нижних основных ветвей дерева, и потому взобраться на него было нетрудно. Талькав бросил лошадь и, подсадив Роберта, первый влез на дерево, и вскоре его могучие руки помогли всем остальным измученным пловцам взобраться туда же.

Между тем Тауку быстро относило течением. Она поворачивала к хозяину свою умную голову и, встряхивая длинной гривой, ржала, как бы зовя его на помощь.

– Ты бросаешь ее на произвол судьбы? – спросил Паганель Талькава.

– Я?.. – крикнул индеец.

И, кинувшись в бурные воды, он вынырнул саженях в десяти от дерева. Через несколько минут рука его уже держалась за шею Тауки, и оба – лошадь и всадник – плыли по течению к северу, в туманную даль.

Дерево, где Гленарван и его спутники нашли себе убежище, походило на ореховое; листья его были блестящие и крона закругленная. На самом же деле это было омбу, растущее в одиночку среди аргентинских равнин. Его огромный, искривленный ствол прикреплен к земле не только толстыми корнями, но и могучими отростками, что делает его особенно устойчивым. Поэтому-то оно и смогло выдержать такой штурм водяной стихии.

Это омбу имело футов сто вышины и могло покрыть своей тенью окружность саженей в шестьдесят. Основой этой громады являлись ствол в шесть футов толщиной и идущие от него три массивные ветви. Две из них поднимались почти вертикально. Они-то и поддерживали огромную крону, разветвления которой, скрещенные, перепутанные, словно сплетенные корзинщиком, образовали непроницаемое прикрытие. Третья ветвь, напротив, тянулась почти горизонтально над ревущими водами; ее нижние листья в них даже купались. Эта ветвь представляла собой как бы мыс зеленого острова, окруженного океаном. На таком гигантском дереве недостатка места, конечно, не чувствовалось, и под его роскошной листвой было вдоволь и воздуха и прохлады. Глядя на колоссальную крону омбу, поднимавшую чуть не до самых облаков свои бесчисленные, перевитые лианами разветвления, и на солнечные лучи, скользившие сквозь просветы листвы, можно было, право, думать, что на этом дереве вырос целый лес.