7 лучших историй для мальчиков - стр. 78

В ту же минуту донесся детский голос:

– Прощайте!

И перед глазами Гленарвана и Талькава промелькнула фигурка Роберта, вцепившегося в гриву Тауки, – промелькнула и исчезла во мраке.

– Роберт! Несчастный! – крикнул Гленарван.

Но этого крика не расслышал даже индеец: раздался ужасающий вой. Красные волки, бросившись по следам ускакавшей лошади, мчались с невероятной быстротой на запад.

Талькав и Гленарван выбежали из рамады. На равнине уже снова водворилась тишина; лишь вдали среди ночного мрака смутно ускользала какая-то волнообразная линия.

Подавленный, ломая в отчаянии руки, Гленарван упал на землю. Он поднял глаза на Талькава. Тот улыбался со свойственным ему спокойствием.

– Таука – хорошая лошадь! Храбрый мальчик! Спасется… – повторял патагонец, подкрепляя слова кивками головы.

– А если он упадет? – сказал Гленарван.

– Не упадет!

Несмотря на эту уверенность Талькава, несчастный Гленарван провел ночь в страшной тревоге. Он даже не думал о том, что с исчезновением стаи волков для него исчезла и опасность. Он хотел скакать на поиски Роберта. Индеец не пустил его и дал ему понять, что с их лошадьми догнать Роберта немыслимо, что Таука, конечно, опередила своих врагов и найти ее среди темноты невозможно. Словом, по его убеждению, надо было ждать рассвета и только тогда броситься на поиски Роберта.

В четыре часа утра стала заниматься заря. Сгустившийся у горизонта туман вскоре окрасился бледным золотом.

Прозрачная роса пала на равнину, и утренний ветерок закачал ее высокие травы. Пришло время отправляться.

– В дорогу! – сказал индеец.

Гленарван молча вскочил на лошадь Роберта. Вскоре наши два всадника неслись галопом к западу, придерживаясь прямой линии, от которой не должен был отклоняться и второй отряд.

В течение часа они мчались с бешеной быстротой, ища глазами Роберта и на каждом шагу боясь увидеть его окровавленный труп. Гленарван немилосердно всаживал шпоры в бока своей лошади. Вдруг послышались ружейные выстрелы, раздававшиеся через определенные промежутки времени, как это обыкновенно делается при сигнализации.

– Это они! – воскликнул Гленарван.

Оба всадника еще быстрее погнали своих лошадей. Несколько минут спустя они соединились с отрядом Паганеля. У Гленарвана вырвался крик: Роберт был здесь, живой и невредимый, верхом на великолепной Тауке! Лошадь радостно заржала, завидев своего хозяина.

– Ах, мальчик мой, мальчик! – с невыразимой нежностью воскликнул Гленарван.

И они с Робертом, соскочив с лошадей, бросились на шею друг другу.

Затем наступила очередь индейца прижать к своей груди мужественного сына капитана Гранта.

– Он жив! Он жив! – восклицал Гленарван.

– Да, – ответил Роберт: – благодаря Тауке!

Но еще до того, как индеец услышал эти полные признательности слова, он уже начал благодарить своего коня: говорил с ним, целовал его, словно в жилах этого благородного животного текла человеческая кровь.

Затем Талькав повернулся к Паганелю.

– Храбрец! – сказал он, указывая на Роберта. И, пользуясь индейской метафорой для выражения отваги, добавил: – Шпоры его не дрогнули.

– Скажи, дитя мое, почему ты не дал ни мне, ни Талькаву сделать эту последнюю попытку спасти тебя? – спросил Гленарван, обнимая Роберта.

– Сэр, – ответил мальчик, и в голосе его звучала горячая благодарность, – разве не моя была очередь пожертвовать собой? Талькав уже раз спас мне жизнь, а вы спасете жизнь моего отца!