7 цветов смерти - стр. 10
Мы совершенно не задумываемся о том, кто именно меняет вектор развития нашей цивилизации: например, Ватто и Фрагонар своими картинами сделали моду на всё французское, включая и Просвещение, а вовсе не Вольтер и Дидро. Всегда покупали красивые платья, а не умные книги, ведь образ всегда сильнее слова.
Красоте никогда не надо было доказывать своё превосходство. В противном случае, все дуры давно бы вымерли и не надо было никого добиваться, чтобы оставить после себя красивое потомство, а не пару умных, но при этом не красивых и горбатых ублюдков.
Наконец, после года напряженной работы в Ватиканских музеях, меня приняли в орден, посвятив в рыцари с титулом «Мастера цветовых сигнатур».
На могильном камне Рафаэля Санти в Пантеоне я дал торжественную клятву служить Красоте до потери Разума. И был отправлен в Москву с миссией преобразить нашу страну.
И знаете, где я начал своё служение? В областной психиатрической больнице. Я туда устроился санитаром, оказавшись в самом эпицентре безумия, охватившего весь этот мир.
В моём отделении лежало целых 20 человек. И у всех были совершенно разные диагнозы. За первый же год я их всех излечил. Я сумел сделать то, что не сумели дипломированные врачи с их горами лекарств и нелепыми теориями о том, как устроен человеческий мозг. Ведь они лечили не болезнь, а лишь её последствия, принимая последствия за болезнь.
Так называемые умственные болезни проистекают от того, что душа человеческая не может справиться со страстями, которые её одолевают. Не случайно таких пациентов все называют душевнобольными. Для таких, как они, я использовал свою цветотерапию. Моё искусство цветовых сигнатур.
– И в чём она заключалась? Показывал им тесты Рошиха, только в цвете? Раскрашенные вручную картинки для душевнобольных?
– Точнее, подправленные мной картинки, нарисованные душевнобольными. А это чертовски большая разница. С помощью тестов Рошиха ставят диагнозы, а я излечивал. Излечивал! Они ведь рисовали собственный страх, бессознательно ассоциируя его с определенными образами. Или даже предметами. Воплощали собственной ужас.
Страх никогда не бывает абстрактным, он всегда конкретен и связан с запахом, цветом, прикосновением: у каждого свои тараканы в голове, – но у страха всегда есть лицо. Есть. И оно ужасно. А я это лицо преображаю своим искусством из гримасы ужаса в улыбку клоуна. Я дорисовываю их картины и страхи превращаю в красоту, глядя на которую умалишенные забывают о своей болезни и меняются к лучшему.
Человек, который забыл, что болен, уже здоров. Вы это не объясните никакому психиатру, ведь все они шарлатаны. Они адепты Князя Тьмы в этом мире, потому-что служат разуму и стоят на страже разума, но разум лишь инфекция, которая мешает нам вернуться в наше исходное состояние – в детство, когда мы были по-настоящему счастливы.
Это лучшая пора нашей жизни, не правда ли. Причем для любого человека. Для любого. Каждый из нас в детстве был сам с собой до тех пор, пока тебя не начали воспитывать и лепить из тебя человека.
Не хочу быть моралистом, но общество плохой воспитатель, иначе не было бы столько несчастных людей в этом мире. В этом городе. В этом помещении. За этим столом.
Александр зло хохотнул и сделал глубокий глоток из своего стакана. Его собеседник в недоумении пожал плечами.