666. Рождение зверя - стр. 22
– У меня клиенты есть. Они здесь занимаются дистрибуцией сексуальных стимуляторов. Таблетки там, мази, афродизиаки, духи с феромонами…
– Феромонами?
– Ну, это такие как бы ароматические добавки, которые действуют на мозг собеседника, пробуждают у нее или у него желание тебя немедленно трахнуть. Говорят, кстати, в последнее время начали применять в политтехнологических целях. У электората возникает сексуальное влечение к опрысканному кандидату во время личных встреч. Прием называется «подпустить зюскинда».
Глаза у Фильштейна заблестели, и он ткнул приятеля пальцем в грудь:
– Не забудь мне прислать.
– Не вопрос. Так вот я подумал: а почему бы нам в Думе выставку продукции не организовать?
– Ты че, ебнулся?
– Да ты послушай! Это же смотря как повернуть. Можно шикарную политическую базу подвести. Борьба с демографической катастрофой, за рождаемость, гондоны на хуй… То есть, наоборот, с хуя. Чтобы уши коммерсантов прикрыть, под это дело слепим общественное движение типа «Наше будущее – в наших штанах!». Напихаем туда всяких свадебных генералов – врачей-сексологов и председателей ассоциаций многодетных семей. Подгоним крупные фармацевтические компании, «Файзер» там…
– По-любому скандал будет, – промычал Филя.
– Так в этом и весь цимес, Саня! А в центре скандала будет клиент. Представляешь, какая пресса?
Фильштейн задумался и заморгал, как старый кассовый аппарат. В его голове происходили какие-то сложные калькуляции. Через пару секунд губы его растянулись в довольной улыбке и выдали чек.
– Говно вопрос. Полтинник председателю комитета по охране здоровья, стольник в управление делами и стольник мне. Но я формально нигде не фигурирую. Пусть твои гаврики, у которых счастье в штанах, официальное письмо на Грызлова напишут.
– Стольник в долларах? – уточнил Потемкин.
– Ну не в юанях же. И не в этих фантиках разноцветных – евро. У нас тут по старинке, в баксах.
– Нет, ты не понял. Просто многие на швейцарские франки перешли. – Кирилл потер пальцами. – Думаю, если фармацевтов подогнать, они вместе легко поднимут. Странно, что у вас тут до сих пор сексшоп или бордель никто не пытался открыть. Ювелирный магазин есть, а секс-шопа нет. Непорядок.
– Кира, ты лучше меня знаешь, что наша богадельня – это политический бордель и секс-шоп в одном флаконе, – вздохнул депутат. – И ты только что имел возможность в этом наглядно убедиться.
Потемкин задумался.
– Слушай, Сань, у меня к тебе вопрос есть.
– Валяй.
– Ты ничего не слышал про отель «Эдем»?
Фильштейн резко изменился в лице. Ухмылка исчезла, он вдруг стал серьезным и даже немного испуганным.
– Ты зачем это сейчас сказал?
– В каком смысле «зачем»? – удивился Кирилл. – Мне инвитэйшен[9] пришел. И я собираюсь съездить туда на уикенд.
– Рассказывай, как все было.
Потемкин обстоятельно поведал о своей переписке со странным отелем, опустив, впрочем, разные пикантные подробности. Выслушав, Фильштейн положил приятелю руку на плечо. Вид у него был крайне озабоченный.
– Послушай, Потемкин, если твой враг – язык, то мой – уши. Мне нельзя было всего этого слышать. Выход один. Я тебя редко когда о чем просил. Ты ведь сказал, что они предлагают не одному ехать. Так вот, я тоже должен с тобой туда полететь. Мне это очень важно, ты даже не представляешь себе как. Могу все это проспонсировать – заплачу и за себя, и за тебя.