500 лет назад – 3.3, или Кавалер ордена - стр. 50

Ну, и в конце писал, что отправил он человека своего в Ревель, чтобы узнать, можно ли там иметь с кем дело, и человек тот только его, ван Баарена, для того рекомендовал, как опытного, рассудительного и разумного. И что по его, князя, мнению – главным в любом городе один человек должен быть, как его не называй, хоть посадник, хоть наместник, хоть бургомистр. И он, князь, а ныне пресвитер, приносит извинения за волнение и беспокойство бургомистру, и передает от себя кое-что с теми извинениями, а в случае согласия его на сотрудничество – просит дальнейшее с человеком его и обсудить.

Когда ганзеец поднял глаза от бумаги, первым делом взгляд его зашарил по столу. Пимен без слов подвинул ему кубок, который ван Баарен выпил в два глотка, и после небольшой паузы снова перевел взгляд своих, теперь очень внимательных глаз, на Пимена.

–Извинения – сказал тот, пододвигая теперь еще пачку бумаг и коробочку.

Бургомистр, не колеблясь, сперва взял бумаги. «Ожидаемо» – подумал Пимен.

Там были те три заемных письма от мелких торговцев и письмо самого ганзейца, найденные в Вейсенштайне. Оригиналы. Это, собственно, уже были приличные деньги, очень приличные, но… Ван Баарен, быстро просмотрев бумаги, задумался, а Пимен тем временем аккуратно подвинул к нему ближе коробочку, понимая, что ничего еще не кончилось, и опытный и острожный ганзеец еще даже ни одного слова не сказал… Тот, выйдя из задумчивости, но все еще молча, коробочку подвинул к себе и открыл ее. Простая деревянная коробка светлого дерева, как сказали бы в 20 веке – со спичечный коробок, скрывала внутри кусочек черного бархата (где его взяла Магда в замке – вопрос отдельный, но сейчас не актуальный), на котором лежал перстень. Золотая вязь оправы выдавала знающему человеку его южное происхождение, а сам камень… Небольшой, с ноготь мизинца, голубовато-синий и даже вроде как с розовым, немного мутноватый, обработанный под округлый овал, без граней – под светом свечей он казался звездочкой, слабо мерцающей на столе, даже блики вроде как были… Пимен рассматривал до того перстень днем, и такой игры света не было, поэтому сейчас замерли оба. Ван Баарен в камнях разбирался, как видно, потому как после паузы ощутимо выдохнул… и перстень взял. Теперь уже так же ощутимо выдохнул Пимен.

–Рассказывай – как-то хрипло сказал ганзеец, пряча перстень, и Пимен плеснул еще вина (уже обоим) и начал рассказ.

Собственно, особо он ничего не добавил. Подтвердил, что все, что он ранее говорил – правда, и был он кормщиком у купцов псковских, да только довелось ему везти в прошлом году по осени людей, которые оказались князем рязанским, боярами его и тем самым старцем. Особо не вдаваясь в подробности, он подтвердил, однако, что старец тот из будущих времен, и вещи его, и бумаги, и повозка самоезжая о том прямо говорят, ну, а по словам его выходит, что доживают ордена последние годы, как Тевтонский, так и Ливонский, вот только там у него в будущем известно, что долгой войной кончится время их. Земли эти самые, где они сейчас находятся, будут неоднократно из рук в руки переходить, еще и свеи подтянутся, и разорена будет Ливония очень сильно, пока не распадется на ряд отдельных земель, когда Ливонский Орден о своем роспуске объявит. «И Ревель?» – нервно спросил ганзеец, «И Ревель» – отвечал Пимен, хотя не был уверен, но тут уж было не до таких тонкостей…