500 лет назад – 3.3, или Кавалер ордена - стр. 39
–Ну, а тут я вот… раз не успел, так пошел этим, которые попадали… контроль делать (слово, как и «зачистка», прижилось в отряде от старче)… Лошадок тоже, побитые которые были. Орденцы, пешие которые, и не совались сюда, кругом вроде шли, а потом из лесу Степан, значит, со своими, ну, и я вот…
Князь взглянул на эту картину теперь по-новому. Выходило, что Данька этот задержал отступающих рыцарей и прочих всадников, они собрались в кучу, дав возможность двумя ракетами эту кучу разнести, правда, только сзади, и все лежащие здесь тела – результат действий выскочившего на дорогу парня с двумя бомбами…
–Семен – сказал князь, и сам не узнал своего голоса – у тебя… знак с собой?
Тот сперва не понял, но потом догадался, и полез под накидку. Ему было неудобно, одной рукой, и князь подошел, помог отстегнуть, а после со знаком в руке повернулся к бойцу. Тот смотрел удивленно, но князь шагнул рядом, присел и приколол орденский знак к небольшому оставшемуся белым куску на накидке Даньки.
–Давай, возьмем… вон, потник, что ли, с коня. Надо его отнести к нашим… – сказал он, поднимаясь.
Так они и ушли назад, к засеке. Впереди на попоне князь с бойцом несли, иногда все-таки протаскивая волоком, Даньку, сзади однорукий Семен вел в поводу коней. Перекинуть тело на круп никому почему-то в голову не пришло. Их увидели свои, перешедшие на эту сторону засеки, когда они уже почти добрались до укрепления. Кто-то свистнул, бойцы подскочили, перехватили и уже вчетвером донесли тело товарища через проход и до ледяной засеки, положив Даньку рядом с другими погибшими сегодня воинами их Ордена. Народ подходил поближе, увидав такую неожиданную процессию, и князь рассказал, все еще каким-то чужим голосом, что разведчик сделал, и чем это для ливонцев нынче обернулось. Из леса постепенно возвращались бойцы Гриди, вышел и он сам, после вернулся Степан со своими, и им всем рассказывали про Даньку…
…Его так потом и схоронили, с золотым орденским знаком, первого, награжденного посмертно. Правда, знак ему сделали свой – Ефим вел запись по номерам. А на табличке в церкви, с надписью «Даниил из Пскова», Михайла, достав где-то красной и желтой краски, нарисовал орден. Получилось не очень, но понять можно было – желтое на красном…
Они потеряли в этот день чуть больше десяти человек (одиннадцать, если точнее, и еще один на следующий день умер – тяжелое ранение пулей в живот, и потеря крови, даже старче, увидев, только головой покачал). Раненых было много, но почти все – легко, в серьезной рукопашной-то, считай, только ребята Черного сходились, а они все давно были в хорошей броне, со щитами. Было несколько огнестрельных ран – орденские пищальщики, или аркебузиры, как их там, дело свое тоже знали, а в основном колотое да резаное.
Потери Ливонского ордена сосчитать так и не смогли. Собирали тела в разных местах, несколько отдельных групп, увозили нынче в другой овражек – до того, первого, через загородку добираться было неудобно, да и далеко от дороги по остаткам раскисшего снега увозить – тоже, так что разведчики указали другую промоину. Что надо считать, никто сразу после боя сказать бойцам не сообразил, а как стали потом прикидывать (и по доспехам собранным тоже) – выходило всяко больше пяти десятков. А еще были те, кого в лесу подстрелили, да не нашли, а еще – те, которых Степан со своими по дороге догнал (он про полтора десятка говорил, может, и приврал)… А если еще рыцарей и всадников считать (тех выходило около трех десятков, все-таки те два места – возле засеки под пушечным ударом и в горловине поляны, под ракетным – собрали свою кровавую дань именно с всадников)… Старец подходил к князю, сказать, что после весны надо будет их как-то перезахоронить – и по обычаю, и, мол, болезнь плохая может от тел пойти, так и решили, если живы будут. Но вообще-то оптимизма у бойцов было полно – новая победа, хоть и с дорогой ценой нынче. Ополченцы (и те, что только от тевтонцев вернулись, и те, что на эту битву князем набраны были) хоть и понесли потери больше всех других десятков – увидали, как побеждать тех самых орденцев, что их и предков их веками в рабстве держали, и теперь уже трудненько было бы заставить их к старым порядкам вернуться…