500 лет назад – 2, или Некогда скучать - стр. 41
–Я протер там лопатку, старче. А мыть ее вообще можно? – спросил он.
–Можно – ответил Седов, возвращая их в багажник – обычная сталь. Протереть потом только, чтоб не ржавела.
–Сталь даже?… То-то я и смотрю, землю режет легко. Да и земля-то тут один песок, правда.
–А топор-то ты зачем брал? – буднично спросил князь.
–Крест срубили – ответил Гридя – тать, конечно, но христианская душа все же. Я ему и молитву дал прочитать.
Князь только кивнул, а Николай Федорович, находящийся с утра не в своей тарелке, все-таки задал вопрос, вертевшийся у него на языке:
–А чем ты его… ну… того? Я думал, топор…
Гридя весело хмыкнул, но, вглядевшись снова в лицо Седова, ответил серьезно:
–А кончал я его, старче, его же ножом. Плохой нож, воровской, а вот убить им – очень легко. В сердце, как он тебя вчера хотел, раз, и все, и быстро, и не больно. С ним и нож его закопали.
Седова слегка замутило, и он, кивнув Гриде, мол, все понятно, остался на корме барки. Гридя полез на лодью, там зашевелились, отчаливая, князь, постояв рядом пару минут тоже, все-таки не стал ничего спрашивать и ушел в машину. Да и Николай Федорович минут за десять продышался на свежем ветерке, глядя на уже привычные унылые берега Мологи, в основном, заросшие кустами, хотя кое-где проглядывали белые песчаные пляжи. Где-то в таком же песке лежал Васька, неудачливый вор и убийца. Где-то в таких же кустах сидели два его более удачливых подельника. Лодья продвигалась вверх по течению с привычной скоростью, и он ушел в машину.
Надо сказать, что те самые подельники, два мужика из-под Ярославля, нанявшиеся по весне к местному купцу гребцами, но по причине пьянки выкинутые им на второй же стоянке на Волге, и подцепленные Васьком, который их сначала опохмелил, а потом наобещал золотые горы, в это время ругали того же Васька, по их общему (и в целом – реалистичному, но не в этот раз) мнению, подлеца, сорвавшего в одиночку большой куш и бросившего их. Прождав его оговоренный день (безрезультатно), прождав, для верности, второй (с тем же эффектом), они плюнули и решили валить домой. Попытались найти захоронку Васька (ну, вы поняли, да), но в итоге сели в свою лодочку и поплыли вниз по течению. Продукты у них были, даже медь кое-какая скопилась, но, хоть и беспечно прошло их первое разбойное лето – им как-то не понравилось, и они решили с этим делом завязать.
В машине, куда забрался Седов, было тихо. Сонное царство продолжалось, и он тоже задремал снова, пока через какое-то время Федор на стал храпеть уж очень сильно, отчего сначала разбудил всех, а потом и сам был разбужен ласковым тычком князя под ребра. Решили вылезти, умяться, размяться, и попить взвара. Ефим, который второе утро следил за припасами, и сегодня не забыл наполнить с утра тару и прихватить свежей выпечки. После умывания и перекуса все вроде окончательно проснулись и вернулись ко вчерашней теме.
Разговор пошел о налогах. Начали вяло, да и тема была скучноватая, однако постепенно, на фоне уточняющих вопросов Николая Федоровича, Федор, и сегодня бывший основным докладчиком, втянулся. Не отставали и князь с Ефимом, хотя Ефим мало интересовался налогами и сегодня в основном занимался своими записками.
Если пропустить лишние подробности, то выходило, что, с одной стороны, налоговая система в подчиненных Москве княжествах (считай, почти на всей Руси) уже была развита достаточно сильно, включая в себя и личные налоги, и имущественные, и специальные разовые сборы, и акцизы, и лицензии, и что-то типа пошлин. Но, с другой стороны, различия этой системы в разных княжествах, исторически сложившиеся, наложенные на упомянутые ранее различия по оценке и самого важного имущества – земли, и прочего, да еще помноженные на произвол чиновников, которые должны были рассчитывать, говоря современным языком, налогооблагаемую базу и вести расчет самих налогов, создавали такую неразбериху и простор для махинаций… Плюс к этому, практически постоянно ведущиеся войны, необходимость создания артиллерии и засечных черт на юге, привели к тому, что на эти цели собирались сначала разовые, а сейчас постоянные сборы, аналогичные налогам. Все это ложилось тяжелым бременем на всех, но в первую очередь, конечно, на крестьян, которые никак не могли повлиять на принятие решений и защититься от произвола чиновников, а, значит, должны были только работать, платить, ну, и каяться.