50 и один шаг ближе - стр. 18

– Ник, – шепчу, стоя под сильным напором прохладного душа.

Да, он был там. Или нет? Был, точно был, меня же привез домой именно он. Николас Холд. Ник.

Но вот что было до прибытия домой, припоминаю смутно, и отчего-то у меня нет желания даже напрягать мозги, чтобы воспроизвести все события вчерашнего вечера. Я интуитивно чувствую, что произошло то, о чем точно буду сожалеть и ощущать вину. Хотя уже сейчас червячок стыда и раскаяния пробивает подкорку головного мозга, и от этого мне крайне некомфортно.

Немного придя в чувство, я переодеваюсь в спортивный костюм и спускаюсь на первый этаж, чтобы убить отвратительное послевкусие во рту. Тело ломит, а глаза слезятся.

– Больше не буду так пить, – заверяю себя и на секунду закрываю глаза, чтобы побороть слабость и головокружение.

Удивительно, что меня унесло в астрал всего от трех стопок текилы. Это было впервые за всю мою взрослую жизнь. Объяснение я нахожу тут же – паленый алкоголь. Видимо, Люк решил сэкономить и заказал дешевую выпивку. Даже после пяти бокалов водки с тоником я не чувствовала себя так гадко, как сегодня. И это придется пережить.

Достаю из холодильника прохладную воду и лимон. Один взгляд на еду, и я готова подарить содержимое желудка фарфоровому другу.

– Дорогая!

– Почему ты так орешь, мам? – Застонав, я готовлю себе спасительный напиток.

– И это нормально, Мишель? Прекрасный вечер окончился похмельем, – отчитывает она и проходит к шкафчику с лекарствами.

Сажусь за обеденный стол и прижимаюсь щекой к стеклянной поверхности. Да, так несколько лучше.

– И, к твоему сведению, – продолжает она поучать меня, – сейчас я говорю как обычно. Даже не повышаю голоса, хотя должна бы. А тебе пора понять, что спиртное не принесет наутро ничего, кроме головной боли и несварения желудка. А также ты испортишь цвет лица, появятся пигментные пятна, целлюлит и еще много побочных действий.

Эти нравоучения я слушаю уже третий год и благополучно пропускаю их мимо ушей. По законам жанра через десять минут присоединится папа и тоже не упустит возможности вставить свои пять копеек в то, какие последствия я буду переживать лет так через пять, а уж как испорчу гены, которые они хотят видеть в своих внуках… Мама дорогая!

Прикрываю глаза, чтобы приготовиться к нотациям. В этот раз, как бы ни было отвратительно признавать, я готова выслушать их и больше так не делать. Но моему покорному повиновению и искреннему желанию раскаяться не дано свершиться. Раздается грохот входной двери, и я подскакиваю на месте, открываю глаза и сажусь ровно. Но тут же издаю стон от головной боли и упираюсь лбом в ладони.

Причиной шума становится папа, залетевший в столовую с бордовым от злости лицом.

– Кому-то будет плохо, – говорит он.

Не надо уточнять, что «кто-то» – это я. Только папа вряд ли уже знает, что я переживаю первое в жизни похмелье.

– Так, Мишель Пейн, объясни мне, какого черта ты творишь?! – кричит он.

Капилляры в глазах, кажется, взорвутся от громкости его голоса.

– Дорогой, что случилось? – спокойно спрашивает мама и ставит передо мной бокал с мутной жидкостью. – Пей, Мишель, это поможет. – Она пододвигает ко мне бокал и устремляет все внимание на мужа, который кипит от ярости.

Я вижу папочку в таком состоянии в первый раз. Ладно, не в первый, но так сильно выходить из себя заставляю его очень редко.