№333, или Притворись, что любишь 2 - стр. 8
Роман кладет мне на тарелку ножку рождественского гуся, немного салата. На секунду задерживается рядом, поправляет тонкую бретельку. Потом проводит рукой по голой части спины и, наконец, идет на свое место.
— За наше будущее! — он поднимает бокал с шампанским, улыбается мне своей хищной мордой.
Я очень стараюсь выдавить ответную улыбку, но не могу. Лишь слегка приподнимаю края губ — всё, на что сейчас способна. И вздрагиваю от его следующей фразы:
— Ты какая-то грустная в последнее время, приходи в себя, иначе я расстроюсь…
Вроде бы ничего страшного не сказал, но я-то знаю, что подразумевается под словом «расстроюсь». Расстраивала я Романа за все пять лет всего два раза.
Первый — когда не поняла, что он нарочно обвиняет меня в изменах в процессе игры, и начала доказывать свою невиновность, пытаясь спрятаться от его гнева, оправдаться. Господи, лучше бы я тогда просто стерпела… Мое поведение его дико взбесило. Было бы проще, если бы он объяснил мне правила с самого начала, но нет, не снизошел. Игра для него в наших отношениях — самое важное.
Второй — когда он приревновал меня по-настоящему. Он был в отъезде, а у меня сломался телефон. Я, конечно, могла купить новый, но поленилась сходить тем же вечером, сделала это на следующий день, а звонков на стационарный не услышала, потому что отмокала в ванной в наушниках, а потом в тех же наушниках весь вечер читала книгу.
Когда он вернулся домой, я сразу поняла, что этот приступ ревности — уже никакая не игра. И это при том, что за все пять лет, которые я провела с этим уродом, никакого другого мужика у меня не было и быть не могло, я ведь не самоубийца.
Наказывал он меня оба раза одинаково.
Привязывал обнаженную к столу и хлестал ремнем по спине и филейной части. При этом заставлял считать и, если я сбивалась, начинал сначала. В прошлый раз я две недели не могла нормально сидеть. Мне хватило. После этого моим девизом стала фраза: «Не бесить Романа Войтова».
— Ты что, я не грустная, всё хорошо! — сразу заявляю, а рот сам собой расплывается в широкой улыбке.
— Это славно… — тянет он, делая глоток шампанского.
И тут я замечаю, как Войтов пялится на мою грудь. Пристально пялится, без отрыва, качественно, я бы даже сказала. А это может означать только одно — сегодня он захочет поиграть со мной снова.
«Ах ты гад ползучий! Ах ты гиена пучеглазая! Да чтоб ты этим гусем поперхнулся, чтоб ты захлебнулся своим шампанским…
Нет, ну это ни в какие ворота! Даже недели не прошло! Недели! Это мысль о будущем замужестве его так заводит? У меня еще синяки на попе не сошли и нос побаливает! Я, придурок ты эдакий, не хочу!»
Он тем временем уже начинает плотоядно улыбаться.
И тут я замечаю полицейскую мигалку за окном, квартира-то на первом этаже.
«Нет, не может быть, чтоб так быстро…»
За ней вторая машина, потом еще одна.
«Или может?»
Войтов огней за окном не видит, он весь в предвкушении, даже пот на лбу уже выступил — самый верный признак.
Минута — и он пошел бы в атаку, да только тут начинает верещать сиреной дверной звонок.
— Что за черт… — бурчит он и идет в прихожую.
Спешу за ним, останавливаюсь у двери гостиной.
— Надо же, полицейские! — удивляется он, заглянув в дверной глазок.
— Может быть, соседи чего натворили? — спешу усыпить его бдительность.