30 тысяч лет тому назад... - стр. 18
- Как бы не потерять ориентиры, - думал Гошу, наклоняясь вперед и опираясь на лом, который прихватил с собой на всякий случай.
Такой вскоре и представился: надо было отметить обратную дорогу. Он воткнул его в наст и закрепил поглубже, сделав из него веху. Двигаясь дальше, постоянно оглядывался. Тот стоял на месте. Это давало ему возможность держать путь спокойнее, так как низовая метель заметала следы, оставляя лишь едва видимые очертания. Вскоре показался уже заметенный наполовину лифт. Внутрь тоже намело. Обойдя вокруг, Гоша побил его кулаком по стенкам и, вздохнув, отправился обратно, решив, что женщинам скажет, что лифта уже нет, и не стоит им переживать и надеяться. Эта мысль пришла к нему еще там, в пещерке, когда он умывался снегом и готовился к походу.
- Лучше пусть потом меня поколотят, чем давать им призрачную надежду на возвращение. И судя по лифту, он уже скоро и так исчезнет, либо под нанесенным снегом, либо под ногами мамонтов. Если они пройдут по этим местам.
Гоша пригорюнился и пошел обратно, выглядывая свои следы, уже достаточно заметенные. Он уже страшился, что не сможет найти так нужный им лом, который оставил вехой, и также боялся заблудиться самому в такой снеговерти, которая могла быстро преобразоваться в пургу.
- Тогда уж точно мне конец, - думал он, тревожно вглядываясь вперед, наклоняя голову.
Снег уже мешал взгляду и напирал в лицо. И когда Гоша уже почти отчаялся, он наткнулся на свой лом и обрадовался ему, как родному. С трудом вытащив его из снега, двинулся дальше, уже с легким сердцем. Вскоре показались приметы плоскогорья и их гора, где ждали его испуганные женщины.
А они действительно были растеряны начавшейся метелью и сильным ветром.
- Как-то там наш охотник? – сказала Мотя, потягивая горячий чай, обхватив ладонями кружку. - Как бы не заблудился.
- Ой, не рви душу, - отзывалась с тревогой в голосе Тося. - Я так боюсь, так боюсь. Господи, спаси и сохрани раба твоего Георгия, - перекрестилась она, поднимая глаза к потолку пещерки.
Они замолчали и только прислушивались к вою ветра за хлипкой преградой, и сейчас радовались, так как сделали её вовремя, как украли: теперь в помещении было намного теплее. Только стало темнее и приходилось время от времени включать фонарик или жечь свечку. Решили, что пока будут ждать Гошу, сидеть в сумраке и не тратить энергию понапрасну. Время тянулось долго, особенно это ощущалось, когда ждешь не в теплой уютной квартире, а в холодной и неустроенной пещере, за много тысячелетий до современного мира. Они уже не смотрели друг на друга, боясь увидеть у другого на лице отчаяние или тревогу. Каждая лишь надеялась на бога и удачу. И когда снаружи послышались шаги, и толкнулась дверь, они с радостными криками бросились к выходу и торопливо отодвинули меховую плетенку. Увидев заметенного снегом Гошу, втащили его, принялись отряхать и тут же рассказывать, как они страшились в его отсутствии и как боялись, что он заблудится в такой пурге.
- Меня вела сама судьба, - говорил, блаженно улыбаясь, Гоша, позволяя им крутить себя, помогая раздеться и снять бронежилет.
Потом они поили его горячим чаем и рассказывали, как страшно, оказывается, остаться одним, без мужчины-защитника и опоры в этой жизни. Особенно в их положении. Тося смотрела на него восторженным взглядом и в то же время мучительным и любовным. Он понимал это, как никогда, и чувствовал, что его мысли о якобы исчезнувшем с места лифте, были правильными.