30 свиданий, чтобы забыть - стр. 21
Несколько минут мы молчим. Вода всегда завораживает. Обычная рябь, блики заката на поверхности, фиолетовое небо в отражении, а смотрится эффектно. Природа эстетична по своей сути, говорит папа, просто не каждому дано это видеть. Он сам и в луже найдет красоту. Наверное, это талант и есть. Я учусь у него смотреть на мир глазами художника. Стараюсь подмечать детали, которые вроде на поверхности, но так обыденны, что не замечаемы. А у папы всегда найдется нестандартный ракурс. Мама этим восхищается.
– А у него там… есть… девушка? – я спрашиваю тихо, будто боюсь Ксюню спугнуть.
Она смотрит за горизонт и не поворачивает ко мне головы.
– Не знаю. Славка не рассказывает. Он вообще какой-то скрытный стал.
– Что, за две недели ни одна девчонка не засветилась?
– Да рядом с ним всегда какие-то девчонки. Но это ничего не значит же. При мне, по крайней мере, он ни с кем не целовался.
В голосе Ксюни слышится раздражение. Ей надоело быть медиатором между нами. Я ее прекрасно понимаю и затыкаюсь.
– Приедешь, разберешься сама, – Ксюня поднимается и отряхивается. – Погнали, еще прокатимся, пока не стемнело.
Я охотно соглашаюсь. Хочется очистить мысли перед долгой дорогой.
Прощаемся мы тоже без соплей – Ксюня такое не любит. Хорошо хоть позволяет себя наобнимать вдоволь. Я ее, наверное, минут десять держу в тисках перед тем, как навсегда отпустить.
Такой подруги у меня, наверное, тоже уже никогда не будет.
Да встретимся ведь еще, – смеется она, отпихивая меня за плечи. – Все, пока, счастливого пути. Созвонимся, когда там устроишься.
Я только киваю, и то осторожно, чтоб не выронить слезинки, которых уже много накопилось.
Папа настоял на том, чтобы отвезти меня в Москву на автомобиле. Специально арендовал вместительный джип, куда влез здоровенный чемодан, пара спортивных сумок, ноутбук и даже самокат.
– Да я бы на поезде нормально доехала, – ворчу перед тем, как сесть в машину.
– Ага, а как бы ты это тащила?
– Да взяла бы просто меньше вещей. Зачем мне столько?
Я оглядываю недовольно груду наваленного в багажнике.
– Все пригодится. Неизвестно, что там в общежитии есть и в каком состоянии, – мама скрещивает руки на груди, и папа закрывает заднюю дверцу.
Ох. Я даже не уверена, что у меня в комнате будет место, куда все это распихать. Ладно, если что, балласт выброшу.
– Нам пора, – говорит папа и подходит к маме, чтобы ее чмокнуть.
Она с самого утра не в настроении. Все дергает резко, роняет предметы, ругается.
– Вот что тебе так в Москву приспичило? – опять начинает. Все лето слышу одну и ту же шарманку.
Здесь тоже много качественных вузов. Есть интересные программы. Не надо жить в общаге. И не придется расставаться с друзьями. И семьей.
– Ма, – укоряю ее взглядом. Ну, договорились же вроде. Что опять?
– Ладно, ладно. Ты уже взрослая. Делай что хочешь. Не жалуйся только потом, как тебе там одиноко и тяжело.
Мама вздергивает подбородок.
– Мне жалуйся, – смеется папа.
Я первой иду на примирение и обнимаю маму крепко. Понимаю, что долго ее не увижу и даже по этому ворчанию буду скучать. Глаза слезятся. Мама быстро оттаивает и целует меня в голову, стискивая лопатки.
– Ох, Лерок. Люблю тебя, солнышко мое.
– И я тебя, мам. Не переживай. Все будет хорошо.
– Если не понравится, бросай все. Здесь будешь учиться. Учебу мы оплатим.