30 свиданий, чтобы забыть - стр. 13
– Ты ведь тоже можешь туда поступить. Нам всего год протянуть. Время же ваще летит. Я буду часто приезжать.
– Не хочу я в Москву! Мне и здесь хорошо, – руки на груди не скрещиваются, а скручиваются.
Слава вздыхает.
– Деготь вон непонятно, где служить будет. Они целый год не увидятся. Но Ксю обещала его ждать, – особенно последнее предложение звучит с претензией.
Он меня еще укоряет? Что я не хочу жить без него?
Я мотаю головой и жмурюсь.
– Лерыш, давай хотя бы попробуем, а? Я буду звонить тебе каждый день. А через месяц приеду на выходные. Посмотрим, как мы продержимся этот месяц, хорошо? И там решим.
Ох, уж эти ложные надежды. Я-то по-любому буду тебя ждать. Буду жить от звонка до звонка. А ты там тусить и знакомиться с новыми людьми. Неизбежно. Новый город, универ, общага – и везде толпы красоток. Да у тебя будет тысяча причин обо мне не вспоминать! Это у Дегтя в армии никаких соблазнов. Конечно, Ксюня его туда легко отпускает.
– Лерыш, – Слава смотрит так жалобно, выглядит очень милым. Глаза большущие, губы – в линию, брови сдвинуты. Господи, как его не любить? – Пожалуйста, Лерыш, ответь, когда я позвоню из Москвы.
Я вскидываю лицо к потолку и хватаюсь обеими руками за шею.
– Ты сначала позвони, а я решу, отвечать или нет, – мне хочется звучать гордо, а получается обиженно. Все надулось внутри, ни лопнуть, ни пробить. Очень плотно, оттого невыносимо.
– Ладно, – Слава вздыхает и опускает тяжелый взгляд.
Дурак, конечно, я отвечу! Всегда отвечала и буду. Я ведь живу только ради твоего взгляда, всегда жажду твоего внимания, обожаю тебя, как бога.
И кажется, это неправильно…
Слава смотрит – и солнце восходит, уводит глаза – и снова ночь. Как это в себе перебороть?
Я мотаю головой отчаянно и слезаю с него.
Мы одеваемся и выходим из комнаты. Слава, держа за руку, ведет меня за собой на кухню, откуда слышны голоса остальных.
Я с каждым шагом краснею на один тон больше, потому что понимаю, что не перебегала в Ксюнину комнату, и его родители наверняка все поняли. Но Слава улыбается широко. Кажется, его ничто не смущает. А мне страшно… Одного строгого взгляда Олега Михайловича хватит, чтоб сердце остановилось.
У меня ноги подкашиваются, когда мы подходим к кухне, и я крепче хватаюсь за Славину руку. Он смотрит на меня подбадривающе и входит. Все трое на нас оборачиваются. Ксюня глядит с хитринкой, едва держит ухмылку в узде, а родители… на удивление спокойны. Улыбаются приветливо, никакого осуждения в глазах.
– Наконец-то проснулись! – восклицает Елена Анатольевна и встает из-за стола, чтобы наложить нам еды. – Лера, ты чай будешь, как обычно?
– Ага, – я киваю ошеломленно. Все еще красная, наверняка. И откидываю волосы назад – даже не собрать, ведь резинку не взяла. – Спасибо.
Славина мама тут же достает френч-пресс и сыпет туда черные листья, заливая смесь кипятком. В их семье чай пьют только гости, но всегда есть упаковка наготове. Я сперва сопротивлялась, а потом привыкла, что каждый раз чай Елене Анатольевне приходится заваривать специально для меня.
– А я кофе буду, – добавляет Слава и тянет шею в мамину сторону. Я знаю это хитрое выражение лица – он надеется, что она и ему приготовит.
– Скажи громче, Алиса* не расслышала, – смеется Елена Анатольевна, кивая на умную кофемашину, которая управляется голосовым помощником и которая пока не способна сама добавлять кофе в лоток.