30 причин, чтобы не любить - стр. 6

– Короче, в свой день рождения я хочу видеть вас всех. Так что приходи на ужин. Хотя бы вкусно поешь.

Брат хмыкает.

– Ладно. Уломал. Ради вкусной еды можно и тебя потерпеть. И битву этих титанов. И вообще, мне отец нужен для дела.

– Для какого?

– Да все по радио. Расширяться планируем же. Новые вливания требуются.

Я киваю молча, не решаясь расспросить подробности. Дальше всякой мелочевки, типа монтажа подкаста или видео, не лезу. Брат не доверяет мне делать что-то действительно важное.

– Аа, точно. В общем, буду ждать, – я озаряюсь улыбкой, прямо чувствую, как тепло спускается медленно в душу. Приятно, что Вован хотя бы делом горит.

Боковым зрением я замечаю название клиники на многоэтажном здании и замедляюсь в поисках парковочного места. Вся дорога поблизости уставлена машинами разного калибра.

– Ладно, увидимся вечером, – наклоняюсь к телефону.

– Окей, – брат первым бросает трубку.

Я паркуюсь в самом конце придорожного кармашка и выключаю мотор. Воронцова уже спешит открыть дверь. Вот как она собралась топать? Кубарем?

– Погоди, я помогу! – вылезаю из салона, пока она не вывалилась, и подлетаю к ней.

Девчонка косится на меня скептически. Быть принцессой точно не в ее амплуа, но она сдается и протягивает мне лапку в голубой варежке. Мне бросается в глаза тонкое запястье с серебряными часами, которые даже на самой последней застежке висят свободно.

Блин, такую хрупкую и этот слабый толчок мог переломать. Пизда мне. Ладно, диагноз ставит врач. Может, она крепкая внутри. Молока много пила в детстве, кальция накопила.

Но если меня отчислят, до вечеринки я точно не доживу. Сначала мама меня прирежет, потом отец разрубит, затем брат дотопчет. И дальше по очереди: дяди, тети, троюродные сестры. Дедушка последний плевок в меня запустит. Считай, похоронит.

– Накинь это, а то простынешь еще, – протягиваю свою куртку Воронцовой, пока она не вылезла из машины.

Под дубленкой у нее теплый свитер со снежинками, который от ветра никак не спасает. Впрочем, давно март. С каждым днем теплеет. Сегодня солнышко даже жарит – мне и в футболке нормально. Но Воронцова бледнючая и худая, мерзлячка наверняка. Не удивлюсь, если у нее под свитером термобелье, третьим слоем футболка с длинными рукавами, затем майка. А под конец еще и лифак спортивный, без застежки, который только через верх снимать. Пока там до сути дорвешься, уснешь в процессе.

Блядь. О чем я думаю? Почему ее раздеваю? Все-таки безбрачие – это не мое. Тяжко уже. За полтора года пиздец как накопилось. Скоро, наверное, как дикарь начну на девок кидаться. Надо кого-то уже найти. Сначала Вовану, потом себе. Чтобы ушло это безумное вечное неудовлетворение.

Может, его с Элиной познакомить? Бля, с ума схожу. Я ведь сам ее хочу. Получится очередная заварушка. Нет, надо кого-то совсем нейтрального, чтобы у меня даже по пьяни на такую не встал. И кажется, я в отчаянии, ибо встает у меня, судя по всему, теперь на любую. Даже на Воронцову эту. Просто… у нее такие губы…

– Ты ходить можешь? – спрашиваю у Воронцовой, вытащив ее из салона.

– Вроде да.

Она медленно выпрямляется, но на правую ногу полностью не опирается. Я подхватываю ее с этого бока, и мы так в обнимку идем в клинику. Для девчонки она высоковата, зато мне удобно ее поддерживать.