30 причин, чтобы не любить - стр. 14
Теперь я хмыкаю и даже смотрю на него, подняв брови. Уверена, что подругой этой была Палкина. У них как раз такие отношения. Кажется, Киров к ней, правда, неровно дышит, вот и вписывается в любую движуху, которую она инициирует. Вертит им как вздумается. Он еще и с парнем ее дружит.
А вдруг тот незнакомый номер принадлежит Палкиной? Это она его песиком называет? И парню своему изменяет? Оу… Хотя… Лера не похожа на роковую женщину. Совсем. Даже удивительно, что за такой сам мистер АСИ бегает.
В общем, этот Киров – интересный персонаж. Не поддается логике.
– Римма Семеновна уговорила меня не отказываться от участия, – продолжает он. – И друзья настояли, чтобы отмыть потом мой позорный проигрыш. Короче, завертелось.
Разумеется, все известные люди прославились поневоле. Дело вовсе не в тщеславии. И он, естественно, не такой падкий на популярность. Просто стал заложником обстоятельств. И бла-бла-бла.
– Но я рад, что так сложилось. Мне комфортно быть в центре внимания, – говорит Киров, потирая подбородок, а сам усмехается. – А тебе, кажется, нет.
Красный взгляд проникает в меня тонкой леской. В точку.
– Но я и не в центре внимания, – отворачиваюсь.
Наоборот, я в центре невнимания. Всех. Вокруг. Иногда это бесит, потому что толком ни у кого ни о чем не спросить, даже по учебе, но в целом жить можно. Поболтать я могу с Таей. В любое время ей могу написать. Она в другой стране с большой разницей во времени, но всегда мне отвечает. Не помню, правда, как давно ей писала. Надо будет спросить, как у нее дела. А еще дома Милка не умолкает. От нее, уверена, даже другой конец света и часовые пояса не спасут.
– Каково быть дочерью ректора? – грубый голос врезается в мое сознание. Он у Кирова ровный, но иногда отдает легким басом, совсем чуть-чуть.
Я перевожу взгляд на него и обратно на дорогу. Пробки рассасываются постепенно, но поток все равно плотный. Мы медленно катимся в левом ряду. Пешеходы и те нас обгоняют.
– Как всем остальным дочерям, наверное.
Киров улыбается. Нога снова ноет. Боль пульсирует в одной точке, как будто собирается там, чтобы разразиться затем длинным спазмом. Заставляет меня елозить на сиденье.
– Ты не особо разговорчива, да? – он склоняет голову набок и смотрит с ухмылочкой. Наверное, думает, что она обаятельная и любую сразу выводит на откровенность. Ох уж эти мистеры чего бы то ни было… Мнят себя властителями женских сердец.
– Да, – отвечаю коротко, чтобы больше не доставал.
Киров искусственно огорчается.
– Блин, а я болтливый.
– Не обязательно это озвучивать. И так понятно.
Из него вырывается громкий, но короткий смешок. А после наступает тишина. Даже радио глохнет. Всего на секунду. Трек быстро сменяется следующим.
После поворота поток поредел. Пространства вокруг стало больше. И светофоры все в ряд позеленели. Киров разгоняется почти до ста. В его «Инфинити» скорость ощущается по-другому. Не трясет и не мотает. Машина движется мягко, словно воздух рассекает, а не по асфальту скребется. Но город за окнами смазывается.
Меня вжимает в спинку кресла. И легкий трепет щекочет живот изнутри. Как на американских горках. Милка меня когда-то водила на аттракционы. До сих пор помню все те ощущения, настолько они были яркими. Или просто редкими.
– Не знаю, сколько займет химчистка, но по-любому сегодня готово не будет, – Киров поджимает губы и трусливо отворачивается к боковому окну. – Тебе же есть в чем ходить? Или хочешь, новую купим?