30 лет по разным берегам Атлантики - стр. 6

Что-то в моей первой принимающей семье пошло не так. Возможно, там тлел конфликт между мужчиной – этаким реднеком-байкером (реднек, от англ. Red neck – так в южных штатах Восточного побережья США называют деревенских жителей, часто работающих в поле под солнцем и от этого имеющих загорелую шею) и женщиной, отдающей свое свободное время волонтерству и чтящей обычай молитвы перед ужином. В каком-то смысле появление еще одного чужеродного для мужчины элемента в семье могло стать катализатором этого конфликта, может быть, были и другие причины, но не успел я толком влиться в жизнь первой школы, как мне было объявлено, что меня передают в другую принимающую семью.

Это было непросто. Только я начал привыкать к новому для себя укладу жизни и выработал определенную рутину, как мне нужно было переезжать на новое место, привыкать к новым людям. Особенно было жаль моего участия в школьном оркестре. Именно там можно было пообщаться с детьми из самых разных слоев общества. В основном они все являлись выходцами из среднего класса, кроме двух ребят, выделявшихся из этой массы, в том числе, благодаря своей внешности. Первый, огромный черный барабанщик с замашками местного «пахана» (слово «буллинг» тогда еще не вошло в обиход), с которым все тщательно старались избегать даже каких-либо намеков на ссору. Он пару раз в шутку вызвал меня на бой и был весьма удивлен тем, что я, во-первых, не отказывался, а, во-вторых, продемонстрировал навыки рукопашного боя, про которые сказал: “Wow, the boy’s got some moves!” (англ. – «Ух ты, парень знает пару приемов!»). Про то, что я хожу на секцию каратэ и побывал уже не в одной уличной передряге, я ему особенно не рассказывал. С учетом его явно выраженных нарциссических наклонностей это могло быть только себе дороже.

Второй, потомок коренных жителей штата Вирджиния, индейцев племен Сиу (Sioux), играл на флейте. Не сказать, чтобы мы много общались, но один эпизод мне врезался в память. Как-то мы с ребятами сидели в дальнем углу огромного школьного коридора во время большой перемены и поглощали заботливо припасенные нашими мамами сэндвичи. Наш флейтист подошел к нам со своей девушкой, а я решил пошутить: «у нас тут чисто мужская компания». С точки зрения ребенка, выросшего в СССР, ничего страшного, верно? Но по-английски фраза, содержащая слова “men only” прозвучала для него, как я теперь понимаю, не только с сексистским, но еще и с расистским оттенком. Он побагровел и начал выкрикивать ругательства, значения большинства из которых я тогда не понимал. О том, что такое политкорректность и почему нужно быть аккуратным в выражениях, я узнал много позже. Впрочем, даже во взрослой жизни мне еще не раз «удалось» попасть впросак. Не исключено, что эта моя способность попадать в неловкие ситуации в расовых вопросах также повлияла на мой перевод из одной принимающей семьи в другую.

Я так сильно переживал о том, что не смогу больше участвовать в концертах школьного оркестра, что не сразу осознал всю трагедию событий октября 1993 года. Помню репортаж CNN из Москвы: отрыгающая гильзу пушка, клубы дыма и Дом Правительства, утративший свою белоснежность. Много лет спустя я узнал, что огонь по зданию на Краснопресненской набережной, где засели отказавшиеся самораспуститься депутаты Компартии, получившие кратковременное парламентское большинство, вели из танка, а не из пушки. Была ли пушка добавлена редакторами при монтаже сюжета или моя память меня подводит за давностью лет, сейчас уже не скажу. Человеческая память имеет удивительное свойство вытеснять негативные эмоции, коих в тот момент, конечно, было с избытком. То, что американских телезрителей было просто яркой картинкой, для меня отзывалось болью в сердце. Что будет со страной? Вернусь ли я домой? И куда я вернусь? На эти вопросы ответить было некому. Тот конституционный кризис, надломивший фундамент системы сдержек и противовесов, на котором впоследствие выросла, покосившись, современная архитектуры власти в России, довольно быстро ушел из фокуса внимания СМИ. Я вернулся к учебе и по окончании стажировки вернулся на родину, как и сотни других школьников, попавших в эту программу.