25 трупов Страшной общаги - стр. 14
Но уличный кодекс никто не отменял: райтеры не закрашивали чужие граффити, не портили их. И не дорисовывали персонажей, копируя стиль автора.
Наверху загудела лампа, вспыхнула ярче, и в туннеле колыхнулись тени. Саша протолкнул в горло ком. Еще раз высветил на стене монстра и отшатнулся. Тот стал ближе к родителям.
Иногда Саша всерьез думал, что у него поехала крыша. А как еще объяснить то, что с ним происходило? Вернее, не с ним, а с тенями вокруг. Причем с каждым годом ситуация становилась хуже. Дошло до того, что он перестал узнавать собственную тень. Иногда она будто не слушалась, хотела сбежать, отклеиться от него. Летом на Невском у горящего красным светофора тень резко качнулась вперед, прямо на проезжую часть, и Саша сам рефлекторно чуть не шагнул следом, остановившись в последний момент. «Показалось, – решил он тогда. – Голову напекло». Но слишком много такого «показалось» стало в его жизни.
А теперь еще и это… Мог ли он сам дорисовать чудище и забыть? Или у него появился подражатель?
Ход мыслей прервал громкий хлопок. Лампочка взорвалась, осыпая Сашу осколками. Туннель погрузился в темноту: только луч фонарика метался от стены к стене. И тогда Саша услышал шепот.
Чудилось, что звуки идут отовсюду. Слов разобрать было нельзя. Под ботинком хрустнуло стекло, и Саша чуть не подскочил на месте. Сердце пробивало себе путь из грудной клетки, в ушах гудело.
– Кто здесь? – спросил Саша у темноты, и ему ответило призрачное многоголосье.
Саша судорожно водил фонариком по сторонам, а за пределами пучка света шевелился мрак. На стенах мелькали надписи и рисунки: «Цой жив», «Алиса», «В Питере пить», когтистые пальцы, тянущиеся к родителям… Шепот становился громче.
Рука дрогнула, и Саша едва не выронил фонарик. Снова направив луч света на граффити, он увидел, как то меняется. Силуэты слились в одно большое черное пятно, и неизвестный художник, будто макнув туда кисть, начал рисовать.
Чернота на стене приобрела контуры пустыря, посреди которого вырастал дом. Дом вытягивался и распухал на глазах, словно живой. Невозможно было подсчитать количество этажей: оно постоянно менялось, причем этажи уходили даже под землю. Рядом со входом бродили причудливые фигуры. А потом фонарик моргнул и все вернулось на свои места. Будто и не было только что этого театра теней. На стене остались силуэты папы, мамы и существа с волчьей мордой.
– Кто ты? – спросил Саша, но на этот раз тьма не ответила.
Дни до субботы пролетели, как в тревожном сне. Нарисованная рядом с родителями тень не выходила у Саши из головы. Если раньше визит к любимому граффити приносил спокойствие и наполнял энергией, то теперь в мыслях творился полный кавардак. В пятницу Саша сбежал с пар пораньше и, завалившись в постель, моментально уснул. Но всю ночь его мучили кошмары – длинные пальцы нарисованного чудовища сжимали горло отца, а тень матери рыдала черными слезами, оставляя на стене безобразные разводы.
– Забухал, что ли? – вместо приветствия присвистнул Виталик, когда Саша подошел к условленному месту. – Ну и видок у тебя, краше в гроб кладут. Поосторожнее с этим, братан. В нашем деле твердая рука – больше половины успеха.
Твердая рука… Усилием воли отогнав неприятные воспоминания, Саша ответил:
– Все в порядке. Просто спалось плохо. Камеру достал?