245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я - стр. 36

Анатолий Кушнарев, психолог полка, майор:

– Привезли солдат с Дальнего Востока – и такая у них была дедовщина! Одного из таких отморозков солдаты сами же кончили в Чечне, за издевательства. Я его еще предупреждал, чтобы вел себя нормально, а то нарвешься на пулю.

Круг моих обязанностей был – следить за психологическим состоянием личного состава. Но это в книжках все хорошо пишется. За всем не уследишь. Начинаем беседы с этими отморозками. Мы хотели отправить их обратно на Дальний Восток, но генерал, который их привез, не хотел их забирать. Тогда – кого на губу, кого куда, вроде притихли. В те дни больше занимались подготовкой к отправке, чем изучением психологического состояния личного состава, чего душой кривить…

Как-то чувствовалось, что командир полка Морозов хотел оттянуть отъезд, чтобы провести боевое слаживание в полном объеме – не удалось…

Олег Шатохин:

– Уже на второй день стал замечать, что некоторые солдаты с синяками ходят. Кто? Где? Когда? Все вроде бы на глазах целый день. Один из солдат раскололся и рассказал, что бьет их бабстовская мафия. Есть такой городок на Дальнем Востоке – Бабстов, из него в батальоне человек 12—15, все – бандиты конченые. Верховодил у них некто Иванов – сволочь отмороженная. Эти бабстовские сразу просекли, что мы их в лицо никого не знаем, фамилий тоже не запомним. Утром на разводе они – чик и в санчасть, якобы больные, там отираются, потом в казарму пробираются и весь день спят. Вечером другие солдаты приходят с занятий никакие, из сугробов, и эти бабстовские начинают у них деньги отбирать, бить. В общем, не дедовщина, а похуже даже.

Комбат майор Васильев часов в десять вечера, перед отбоем, построил батальон, человек он был мягкий: «Мужики, мы же едем воевать…, тран-тан-дан», а они стоят с наглыми рожами, и говорят ему из строя: «Что ты пи… шь» Я одному такому наглецу: «А что ты так улыбаешься? На!» – Он: «А что руками-то?» – «Я могу и ногами!», и начал их бить. Васильев мне: «Олег, ты не убей, смотри!», – «Все равно убьют, так лучше я их здесь!» Они – хоп, сразу поняли, что замкомбата с ними нянчиться не будет. «Вы, рожи, – говорю им, – не доедете до войны, здесь поубиваю! Лично завтра на разводе проверю: если хоть одной обезьяны не будет в строю и в поле – в лесу закопаю, по одному. Уедем – кто вас будет считать здесь кроме меня, а по весне оттаете. Разойдись! Отбой!». Иду, слышу – мне в спину говорит кто-то: «Замочим тебя еще до Чечни!» – «Посмотрим – кто кого!»

Непросто складывались взаимоотношения между солдатами и офицерами… У каждого из них была своя правда, пусть и спорная…

Андрей Д., по штатному расписанию – снайпер, командир отделения:

– Просто бесит, как офицеры о солдатах отзываются, да и не слишком-то они геройствовали в экстремальных ситуациях. Весь героизм выпирал, когда они с чеченами из оппозиции водку жрали, а потом у них на глазах солдат дубасили. И о том, как их солдаты по ним же стреляли, тоже молчат.

Есть лишь несколько офицеров, которых я могу считать офицерами, Морозов и Жуков в первую очередь. Были и обычные беспредельщики, и трусы. И бороды они отпускали там не потому, что им бриться нечем было, а чтобы снайпер, не дай бог, не узнал в них офицера Российской армии, и все знаки различия с себя поснимали. Я не говорю о том, что все такими были, но основная масса.