24 часа - стр. 14
– А как докажешь, что ты хозяин? В Рождественские праздники оставленные хозяевами дома часто попадают под особое внимание грабителей, – не выдержав и минутного молчания, заговаривает пигалица.
Ее лицо, освещенное желтоватыми бликами, осеняет новая безумная идея, как вывести самозванца на чистую воду. Порывисто вскинув голову, она, наконец, замечает, насколько близко я стою и инстинктивно отступает на шаг назад, старательно избегая взглядом мой голый торс. Думаю, я нравлюсь ей больше, чем она пытается продемонстрировать своей склочной манерой поведения. Пугливый, колючий снежинистый ежик. Я безмятежно улыбаюсь. Вор-домушник – это что-то новенькое. Надо отдать должное малышке – фантазия у нее работает, язык, как помело… подвижные полные губы, глазищи такого же оттенка, как иголки на новогодней елке – рассмотрел спасибо отцовский запасливости на все случаи жизни.
– Про грабителей это не я придумала, а статистика сводок новостей, – стушевавшись, бормочет крошка.
Я, молча, протягиваю руку к столешнице за спиной Снежинки. Как раз над ее плечом. Она пугливо дергается, распахивая ресницы и настороженно отслеживая каждый мой жест. Ни слова не говоря, поднимаю перевернутую старую фотографию в рамке и сдвигаю поближе к свече.
– Это я, – не сводя взгляд с напряжённого лица девушки, показываю пальцем на долговязого пятнадцатилетнего парня с длинной челкой в клетчатой рубашке на выпуск и потертых джинсах и высоких ботинках. Я широко улыбаюсь в камеру, демонстрируя фотографу подстреленную утку. – А мужчина рядом – мой отец.
– У него в руках ружье, – нервно замечает Снежинка.
– А у меня добыча. Мы часто охотились вместе.
– А твоя мама?
– Она фотографирует.
– Ясно, – коротко кивает, вглядываясь в снимок. – Ты …хмм возмужал.
– Прошло двадцать лет. Это естественные изменения.
– Тебе … – она переводит на меня изучающий взгляд. – За тридцать.
– Под сорок, – отвечаю я, забавляясь над безыскусными попытками гостьи угадать мой возраст. Между аккуратными бровями девушки пролегает озадаченная морщинка, а я в свою очередь замечаю белесый шрам на правом виске, и еще один едва различимый, чуть ниже – возле уголка глаза. – Я же сразу сказал, что ты мне не по размеру, кроха.
– Кроха? Мне двадцать пять, а не десять, – снова заводится Снежинка.
– Выглядишь на пятнадцать, – отзываюсь с ухмылкой.
Немного кривлю душой. Девчонка молоденькая, худенькая, но то, что она давно не ребенок – сомнений не возникает. С такими-то губами… Какого хрена меня на них так заклинило? Если быть до конца объективным, то и ножки не тощие, а точеные. Стройная девочка, гибкая, видел в действии. Можно только пофантазировать, как она гнется в постели, а проверять – чревато последствиями. Миниатюрная слишком, хотя зачетная задница имеется в наличии и по упругости самое то – пока раздевал, успел на ощупь оценить.
Ее вызывающий взгляд утопает в моем, считывая невидимые импульсы мужского возбуждения. Напряжение накаляется, становится тяжелым и опасно трескучим. Еще этот проклятый полумрак, трепещущие золотые блики на выразительном лице, ощущение нереальности и чего-то необъяснимого. Или я виски успел глотнуть до ее появления?
Вроде нет, но признаки опьянения на лицо.
– Может, ты наденешь футболку? – внезапно просит Снежинка, незначительно охлаждая прилив похотливого настроя. Немного поздновато, потому что разыгравшееся воображение успело шарахнуть по основным инстинктам, ощутимо натянув ширинку на джинсах. Какой-то вечер неуместных черных приколов. Только взрыва тестостерона в Рождественскую ночь мне и не хватало.