2084.ru (сборник) - стр. 41

Собственным портретом Треплев остался недоволен: похож-то – похож, но уж больно мрачен. Гораздо мрачнее, чем на животах у трех Тихонов. Уголовник какой-то…

Текст под фотографией озадачивал диким количеством грамматических ошибок. Такое впечатление, что за канувшие два десятилетия успели провести реформу правописания, да и не одну…

С трудом продираясь сквозь невероятную орфографию, Антон одолел три первых абзаца. Фактический материал, как ни странно, почти соответствовал действительности. Единственное, к чему можно было придраться: пьяная выходка Треплева превратилась в тщательно спланированный теракт, а сам хулиган-одиночка обернулся руководителем подпольной организации. Его невесть откуда взявшиеся адепты поклялись любой ценой продолжить дело бесследно исчезнувшего лидера, по одним слухам, покончившего с собой, как ниндзя, по другим – уничтоженного спецназом…

Об Иоганне Себастьяновиче и Оболенском – ни слова. Равно как и о Ефиме Григорьевиче Голокосте. Мелкая сошка…

Тоска нахлынула вновь. Назад дороги нет. Хочешь не хочешь, а придется выживать. И не где-нибудь, а именно здесь. И не когда-нибудь, а именно сейчас…

Не выключая, сунул учебник под подушку, отбросил махровую простыню, встал и вышел на балкон, если, конечно, можно так назвать огражденную резными перилами внешнюю галерею. В дальнем ее конце растопырились несколько плетеных кресел, а над ними всплывал просвеченный луной сгусток трубочного дыма.

Ночи в августе были все так же прохладны, как и двадцать лет назад. Антон приостановился, прикидывая, не вернуться ли за одеждой.

– Тут пледы есть… – негромко сказали ему из кресла.

Приблизился, принял из рук хозяина сложенный плед, развернул, накинул на плечи, сел напротив. Помолчали.

– Много чего стряслось? – хмуро спросил Антон.

– Когда?

– За последние двадцать лет… Войны, как понимаю, не было?

Иоганн Себастьянович ответил не сразу. Долго смотрел на собрата по бессоннице, потом затянулся и вновь выпустил в лунный свет дымного призрака.

– Так… Были по мелочи…

Голос его звучал почти равнодушно.

– Все не поверишь никак… – с горечью упрекнул Антон.

– Во что? – со скукой переспросил бывший карточный партнер. – В очередное воскресение Треплева? Нет, конечно…

– Очередное?!

– Переигрываешь, – последовало замечание. – Тот же текст, но не так трагично… Поверь мне, выйдет естественней…

Антон задохнулся от злости.

– Кстати… – кое-как совладав с собой, сипло промолвил он. – Все хотел спросить… Компонастер – это кто?

Компонастером двадцать лет назад Оболенский дразнил за преферансом Иоганна Себастьяновича, и Треплев сильно надеялся, что давнее это словцо послужит чем-то вроде пароля. Не послужило.

– Согласно какому-то допотопному словарю, плохой композитор… – ничуть не смутившись, сообщил бывший носитель обидного прозвища. – Как насчет коньячка?

Что столик, за которым они теперь сидели, вполне себе сервирован, Треплев заметил еще издали. На круглой стеклянной столешнице помимо пепельницы располагались поцелованная луной вскрытая бутылка, блюдце с сыром, тонко нарезанный лимон, два приземистых фужера… Два. Стало быть, не в бессоннице дело. Стало быть, ждал.

– Так что вы там затеяли? – осведомился Иоганн Себастьянович, разливая. – Что-то грандиозное, я полагаю… раз уж до таких подробностей докопались…