2024-й - стр. 7
Тимур Косарь, живой и коммуникабельный, был бы дилером или кто там был до дилера… диск-жокеем? Нет, массовиком-затейником или баянистом, он же гармонист, но не от слова «гармония», а от «гармоника», был такой музыкальный инструмент еще в эпоху наших дедов… Да что там дедов, даже отец в молодости играл…
Роман явно ремонтировал бы что-то допотопное: холодильники или стиральные машины, а то и ламповые телевизоры с кинескопами. Он и сейчас с ходу определяет любую неисправность, а раньше так и вообще с закрытыми глазами находил бы, где какая деталь «перегорела», раньше они в буквальном смысле загорались и сгорали.
Я, наверное, каким-нибудь сисадмином, а то и еще круче – бригадиром строительно-монтажных работ и покрикивал бы землекопам: «Бери больше – кидай дальше!» Мол, а отдыхай вволю, пока летит…
Со мной за столом, как обычно, Тимур Косарь, живой, как ртуть, и весь блестящий, начиная от черных, как спелые маслины, глаз до начищенных туфель, немногословный, громадный и медлительный Тарас Гулько, а также улыбающийся и вечно расположенный ко всем Роман Рябинин, помесь всепрощающего святого и программиста.
– Что-то картошку недожарили, – живо сказал Тимур. – Лодыри! Вечно спешат.
– Все спешат, – заметил Роман мудро. – Весь мир спешит.
– Но мы же пришли вовремя? Вот и они должны вовремя!
– Сейчас сериал про Ниро Вулфа начнется, – сообщил Скопа.
– Ага, – сказал Тимур злорадно, – я ж говорил!
– А что за сериал? – спросил Роман.
– Рейтинг выше крыши, – пояснил Скопа.
– Интересно хоть?
– Не смотрел.
Роман, при всей его буддистскости и умиротворении, ухитряется все схватывать и замечать, ничего не забывает, а еще у него удивительная способность моментально находить нужный материал в разросшейся Паутине.
Он спокойно и размеренно потреблял три вида салатиков, диетических и сбалансированных, запивал козьим молоком, Скопа от него почти не отстает, разве что молоку предпочел обезжиренный кефир, а вот беспечный Тимур жрал то, что увидел на соседнем столе: раз другие едят, значит – вкусно. Сегодня у него на тарелке толстый и хорошо прожаренный бифштекс, на гарнир целая горка блестящих, словно промасленная утиная дробь, зерен гречки и таких же темных.
У меня обычная котлета с картофельным пюре, я посредине между мафусаилистами и мясоедами, не особенно и берегу жизнь, но и не спешу ее укорачивать.
Тимур жрал, будто угледобывающий комбайн, безостановочно переходя от одного блюда к другому, и, лишь когда взялся за большую чашку с черным кофе, перевел дух, задумчиво повел по сторонами сытыми очами.
– А здесь неплохо, – изрек он.
– Ты здесь обедаешь каждый день, – напомнил я. – Уже второй год.
– Правда? – удивился он. – Наблюдательный ты, Володя. А я вот такие мелочи не замечаю… Так что, говоришь, будем делать с этими зелеными?
Я посмотрел на него через стол в удивлении:
– С какими?
– А что приходили, – напомнил он. – Мужик в пенсне, как Чехов какой, и красотка в деловом костюме. Ты же нам сбросил файл записи! Я просмотрел наискось. А Роман так и вовсе просмотрел все. Дважды.
– Да ничего, – ответил я. – Пусть идут лесом. Хоть зеленым, хоть глубоко увядшим кленом. И далеко-далеко.
Он прищурился:
– Считаешь их полностью неправыми?
Я покосился на Романа и Скопу. Жрякают молча, но уши вытягиваются и шевелятся, как у лесных эльфов.