1941. На главном направлении - стр. 46
На эту явную недоработку наложилось следующее обстоятельство. Теория глубокого боя и операции заслонила для нашей армии разработку проблем обороны, встречных сражений, не говоря уж о проработке сложных вопросов вынужденного и преднамеренного отхода. Оборону, как способ ведения боевых действий, на словах признавали, но на практике вопросы ведения оборонительных действий не отрабатывались. Войска и штабы в ходе командно-штабных и войсковых учений в основном учились организации и ведению наступательных боев. Например, в 4-й армии осенью 1940 года состоялась единственная оперативная игра на местности, на которой отрабатывались вопросы обороны. Соединения армии под напором превосходящих сил «противника» отходили от рубежа к рубежу к старой границе. В ходе игры вторгшаяся на нашу территорию группировка «противника» была разгромлена. Забегая вперед, заметим, что через полгода на этом же направлении немцы за одну неделю прошли 350–400 км, захватив 28 июня Бобруйск.
Между тем известный крупный военный ученый А.А. Свечин[78], вопреки мнению военного руководства, ещё в 30-е годы утверждал, что «право на наступление ещё надо заработать. Только успешная операция сотен дивизий на всех фронтах позволит четырем десяткам нанести молниеносный удар на избранном направлении и добиться безусловной победы». Он открыто предостерегал от пагубной недооценки роли стратегической обороны. Свечин сделал поразительно точный прогноз сценария будущей войны. Он предугадал, что основными целями потенциального агрессора станут политические, поэтому главный удар будет нанесен на Москву по кратчайшему пути через Белоруссию, а не на Украину с её многочисленными экономическими центрами. Поэтому Свечин предлагал сосредоточить основные силы Красной армии на московском стратегическом направлении.
Основной изъян разрабатываемых планов заключался в том, что все они исходили из наличия угрожаемого периода, предшествующего началу войны. Предусмотренный ими ввод в действие планов прикрытия госграницы с целью обеспечения развертывания главных сил намечался в день объявления мобилизации или с началом войны. При этом отразить первый удар противника и ликвидировать достигнутые им успехи предполагалось в любом случае. Таким образом, подтвердилось известное выражение, что «генералы всегда готовятся к прошедшей войне». И не только генералы, как оказалось, но и политики.
В ходе обоих игр выяснилось, что наступление на Восточную Пруссию из-за возведенных там мощных линий укреплений, насыщенных большим количеством стационарных огневых сооружений, сулило мало перспектив. Это подтверждал и печальный опыт прорыва «линии Маннергейма». Поэтому шансы на успех наступления на юге расценивались значительно выше. В результате был сделан вывод, что нанесение главного удара на юго-западном стратегическом направлении при одновременном сковывании противника путем частных операций на северо-западе и в Румынии позволит решить несколько ключевых стратегических задач, и обеспечит дальнейшие успешные действия Красной армии.
Подводя итоги совещания высшего руководящего состава РККА, нарком Тимошенко 31 декабря 1940 г. заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового». Обосновывать свой вывод нарком не стал, дав понять присутствующим, что вопросами стратегии может заниматься только товарищ Сталин. Здесь нарком не обошелся без славословий в адрес вождя: «<…> мы углубляем и расширяем ту перестройку в Красной армии, которую стали осуществлять по директиве товарища Сталина полгода тому назад. <…> Мы начали по-настоящему выполнять указания товарища Сталина о поднятии военно-идеологического уровня наших командных кадров и