1941. На главном направлении - стр. 41
Батарея 7-го отд. тяжёлого дивизиона АОН. Командир взвода Н.И. Лопуховский у 305-мм орудия (отмечен белым значком)
С 1.01.1921 отец стал курсантом Одесской артшколы тяжелой и береговой артиллерии, где был принят в члены ВКП(б). После успешного окончания школы 25.09.1922 он был направлен командиром взвода на остров. Эзель в 7-й отд. тяжелый артдивизион 4-й группы ТАОН, на вооружении береговых батарей которого находились 4 12-дюймовых (305-мм) орудия.
Далее началась служба, которая прерывалась только на учёбу. Имея всего 4 класса церковно-приходской школы, отец много и упорно занимался самообразованием, учился на различных курсах. Служил и учился он, видимо, хорошо. Последовательно осваивал всё новые должностные обязанности: помощника командира батареи, начальника связи артдивизиона, политрука учебной батареи, политрука школы 22-го отд. артдивизиона АОН (г. Ржев). Затем становится начальником штаба этого дивизиона, а чуть позже – командиром дивизиона 184-го гап 135-й сд. В 1938 году отец был награжден медалью «ХХ лет РККА». В августе 1939 г. становится командиром артполка 33-й сд, с которым в сентябре опять оказывается в Бресте, где начинал службу. Так что кадровики округа при подборе кандидата на должность командира артполка БМ, несомненно, учитывали опыт майора, полученный им в частях ТАОН.
3 мая 1940 года 120-й гап РГК в полном составе (в целях экономии подвижного состава почти все трактора были оставлены на месте) был погружен в эшелоны. К началу погрузки полк насчитывал (по штату/в наличии): 2866/2795 чел, в том числе комначсостав – 192/178, младший начсостав – 546/531, рядовой состав – 2128/2086. На вооружении состояло: 24 203-мм гаубиц (36 – по схеме развертывания), автомашин – 296/225 (в т. ч. легковых – 6, грузовых – 189, специальных – 30), тракторов – 165/9, тракторных прицепов – 150/75. Куда и зачем едут, в полку никто ничего не знал. Через двое суток оказались в Киеве. Через Одессу полк перебросили в г. Вознесенск, где он был доукомплектован личным составом и автотракторной техникой. Затем полк походным порядком через Коломыю вышел к Черновцам, где занял огневые позиции вблизи румынской границы.
Наши войска, сосредоточенные на границе с Румынией, были полностью готовы к боевым действиям. С 21 июня 1940 г. на основании директивы начальника Политуправления РККА армейского комиссара 1 ранга Л.З. Мехлиса в частях и соединения усилилась соответствующая работа с личным составом. Действия СССР объяснялись «воровским» характером захвата Бессарабии в 1918 г. и необходимостью помощи братским народам, которые живут «в ужасающей нищете и влачат жалкое существование»[76].
В действительности руководители Советского Союза в первую очередь, конечно, имели в виду стратегические интересы: с территории Бессарабии советская авиация могла держать под угрозой румынские нефтяные промыслы в районе Плоешти. Именно оттуда в соответствии с «нефтяным пактом», заключенным в мае 1940 г. с румынами, Германия могла получать это важнейшее сырье. Кстати, вариант о возможном силовом решении вопроса о Бессарабии и северной части Буковины заблаговременно был согласован с руководством Германии, которое больше всего опасалось открытия военных действий на территории Румынии.
26 июня в 22.00 Молотов вручил румынскому посланнику в Москве ноту советского правительства о возвращении Бессарабии и передаче ему северной части Буковины с ультиматумом, что Красная армия в противном случае начнёт боевые действия уже 28 июня. Но дело до этого и на этот раз не дошло. В 23.00 27 июня Москва получила ответ Бухареста с согласием на уступки и на предъявленные условия эвакуации своих войск с территории Бессарабии и северной части Буковины, упомянутой в ультиматуме.