1941. На главном направлении - стр. 30
Прозрачные намеки Берлина, подкрепленные решительными действиями германских войск, Москвой были поняты. Вечером 16 сентября Молотов сообщил Шуленбургу о решении советского правительства вмешаться в польские дела. Посол срочной телеграммой доложил об этом в Берлин:
«<…> Молотов заявил, что военная интервенция Советского Союза произойдет, вероятно, завтра или послезавтра. <…> Молотов добавил, что <…> Советский Союз считает своей обязанностью вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно»[49].
Молотов был вынужден согласиться с тем, что высказанный им предлог для вторжения содержал в себе выражения, обидные для немцев, и решил объясниться:
«<…> Советское правительство, к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, по-скольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше (выделено мною. – Л.Л.) и должен был, так или иначе, оправдать за границей свое теперешнее вмешательство»[50].
В Красную армию и флот было призвано 2 610 136 человек, 634 тыс. лошадей, 117,4 тыс. автомашин и 18,9 тыс. тракторов[51]. Это позволило к 15 сентября сформировать на базе ранее существующих армейских групп шесть армий – по три в БОВО и КОВО.
17 сентября в 5.00 войска обоих фронтов – Белорусского (во главе с командармом 2 ранга М.П. Ковалевым) и Украинского (командующий – командарм 1 ранга С.К. Тимошенко), передовыми соединениями перешли границу Польши на всем её протяжении от Полоцка до Каменец-Подольска. Спецгруппы пограничников и передовые отряды дивизий первого эшелона быстро нейтрализовали польскую пограничную охрану. Подтвердились данные разведки об отсутствии значительных группировок польских войск в восточной части страны. Это позволило нашим войскам продвигаться в основном в походных колоннах. В состав 4-й армии, действующей на брестском направлении были включены 8, 143, 55-я и 122-я сд, 29-я и 32-я тбр, 120-й и 350-й гап б/м РГК, 5-й дивизион бронепоездов. Армию поддерживал 4-й иап[52].
Для польского руководства вторжение советских войск 17 сентября оказалось совершенно неожиданным. Сведения об их усилении у границы, поступавшие с начала сентября, воспринимались как понятная реакция на начало войны в Европе. Поставленный перед свершившимся фактом маршал Рыдз-Смиглы в 22.00 17 сентября 1939 г. отдал войскам приказ:
«Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и Модлина, которые должны защищаться от немцев, без изменений. Части, к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию или Венгрию»[53].
Поляки, дезорганизованные внезапным вторжением советских войск, сопротивления, за редким исключением, не оказывали. Местное население в основном встречало наши части с хлебом-солью и цветами. Лишь в некоторых местах патриотически настроенные военные и местные жители выступили против них с оружием в руках. В отдельных случаях пришлось вести серьезные бои. Например, г. Гродно удалось овладеть лишь после нескольких дней упорных боев. Первые атаки конного корпуса комбрига А.И. Еременко были отражены. Только с подходом частей танкового корпуса И.Е. Петрова сопротивление было сломлено, и в ночь на 22 сентября польские защитники Гродно покинули город. Утром он был занят советскими частями, которые потеряли в бою за город 216 человек (из них 57 убитыми) и подбитыми 19 танков и 4 бронемашины