1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! - стр. 29
Как показали последующие события, «реабилитация» Бухарина стала одним из центральных пунктов горбачевского плана внедрения частно-рыночных отношений в советскую плановую экономику. Эти реформы – так, по крайней мере, их стали характеризовать впоследствии – неизбежно вели к имущественному неравенству и уничтожению сложившейся в СССР системы социального обеспечения, основанной на распределении многих благ за счет щедрых государственных субсидий, и, следовательно, обходившихся бюджету, что называется, в копеечку[95].
Бухарин был сторонником новой экономической политики и в противовес сталинскому плану индустриализации и коллективизации предлагал нечто похожее на продолжение нэпа. Идейная направленность бухаринских предложений расценивалась со стороны обвинения и защиты на процессе 1938 года как попытка «реставрации капитализма».
Реализация такого плана неизбежно повлекла бы за собой существенное увеличение сроков индустриализации, а следовательно, технической модернизации Красной Армии, поэтому Советскому Союзу ничего не оставалось, как искать общий язык с агрессивными и антисоветски настроенными соседями – нацистской Германией и милитаристской Японией, о чем немало говорилось на процессе 1938 года. Таким образом, «бухаринская альтернатива» политике Сталина прочно ассоциировалась не только с изменой идее построения социализма в СССР, но и с предательским сотрудничеством с врагами, принесшими стране неисчислимые потери в начавшейся очень скоро кровопролитной войне.
Для проведения в жизнь «бухаринской» экономической политики, которая могла не получить поддержки в силу легко предсказуемого резкого падения уровня жизни населения и из-за ассоциаций имени ее автора с государственной изменой, горбачевскому руководству надо было позаботиться о дискредитации обвинений, выдвинутых на третьем московском процессе. Во имя спасения реформ, начатых Горбачевым в хозяйственной сфере, потребовалось объявить Бухарина невинной жертвой сфабрикованных обвинений.
Под ударом оказалась и сталинская политика коллективизации и индустриализации, объявленная искривлением социализма. В то же время экономические идеи Бухарина стали связывать с именем В.И. Ленина, поскольку именно он обосновал необходимость перехода к нэпу незадолго до того, как болезнь вынудила его отойти от политической деятельности. К тому же Ленин однажды назвал Бухарина «любимцем всей партии».
Так развивались события. У нас нет доказательств, что они были запланированы заранее, если, правда, не считать заявлений самого Горбачева и некоторых высокопоставленных лиц из его ближайшего окружения. Но, быть может, кто-то из рядовых работников, принимавших участие в архивных разысканиях и фальсификациях документов, однажды поведает о том в своих мемуарах или расскажет «всю правду» в интервью какому-нибудь журналисту.
Для понимания советской истории сталинского периода и последующего времени факт бухаринской виновности трудно и переоценить и хотя бы очень коротко охарактеризовать его значение. Оставляя подробный анализ на будущее, отметим здесь самое очевидное из следствий: «реабилитационные» материалы, подготовленные в годы горбачевской перестройки, отныне нельзя считать исторически правдивыми документами.
Теперь стало предельно ясным, что в «реабилитационном» решении, т.е. в постановлении Пленума Верховного суда СССР умышленно сфальсифицированы свидетельства по делу Бухарина. А последнее значит, что фактов, удостоверяющих его невиновность, просто не существует. Помимо прочего, в научно-исторических работах теперь нельзя отбрасывать такие источники, как показания Бухарина в суде и на следствии и его же ходатайства о помиловании, где он настаивает на своей вине