1937 Год без вранья «Сталинские репрессии» спасли СССР! - стр. 23

Можно не строить новых городов, но называть их Ленинградами, Троцкими, Сиверсами, Кингисеппами, а в перспективе – Ворошиловградами и Сталинградами.

Коммунисты отказывались от научно обоснованных, объективных критериев истины. Истина, польза, честь, гуманизм были для них «классовыми», то есть некими групповыми понятиями. Как о том договорились, то у нас и будет гуманизмом. А договариваться можно много раз, все время меняя содержание понятия: как нам удобнее.

Большевики последовательно отказывались от норм жизни цивилизованного общества. Эти нормы всем остальным казались «очевидными» и «само собой разумеющимися», их даже никто и не обсуждал. Все знали, что убивать пленных нельзя, что мародерство позорно, что торговать рабами стыдно и что рабский труд неэффективен. Отказ от норм цивилизованного общежития делал большевиков несравненно сильнее всех противников и в СССР, и за границей. И потому, что они не были связаны нормами морали и законами общежития. И потому, что были непредсказуемы для всех остальных политических сил. От них просто не знали, чего ждать. Иррациональная жестокость и аморальность коммунистов цепенила и парализовала.

СССР – одновременно передовое и совершенно первобытное государство. Именно оно и вело войну со своими собственными гражданами. И продолжало агрессию против всего остального человечества.

Борцы с человечеством за идею.

Д. Шидловский

Одна из самых подлых сказок коммунистов – о том, как голодали в 1918 году Ленин и другие коммунисты. Голод они организовали совершенно чудовищный, это факт.

В селах Советской республике еще можно было жить – все же от красных подальше.

В городах же к весне 1919 года городское хозяйство оказалось окончательно разрушено. Не стало электричества, водопровода, подвоза продуктов, уборки мусора… ничего.

Вроде советская власть и пыталась что-то организовывать… Но как? Или организуя террор против «врагов народа», на которых и возлагали ответственность за происходящее. Или создавая учреждения с невероятно раздутыми штатами. Там, где вполне справлялся один квалифицированный чиновник, теперь сидели десятки пригретых «за происхождение».

Обычно горожане хотели попасть в советские учреждения: там давали совсем другой паек. Когда стало «некуда податься, если не в могилу и тюрьму, то на советскую службу»[31].

В Москве в апреле 1919 года по самой обеспеченной, «рабочей» карточке полагалось на день 216 грамм хлеба, 64 – мяса. 26 – постного масла, 200 граммов картошки. В июне этого же года – 124 грамма хлеба, 12 – масла, 12 граммов мяса. Иногда они не отоваривались, а уж карточки иждивенцев и «детские» не отоваривались практически никогда.

Так же становилось и во всех захваченных красными городах. В Киеве после полугода красного господства в 1919 г. взрослая женщина весила 39 кг.

Через месяц взятия красными Риги в том же 1919 г. на улицах стали подбирать людей, умирающих от истощения.

Одновременно в Риге ее властитель Стучка устроил в здании Дворянского собрания пышную свадьбу дочери, на которую съехались гости со всей России.

Во время приезда Троцкого в Московский университет (большевики ведь большие покровители наук) профессор Кузнецов сказал ему, что Москва «буквально вымирает от голода». Вспылив, Троцкий ответил: «Это еще не голод. Когда Тит брал Иерусалим, еврейские матери ели своих детей. Вот когда я заставлю ваших матерей есть своих детей, тогда вы можете прийти ко мне и сказать „мы голодаем“