15401 оргазм - стр. 3

– Ада, ты вообще уверена, что тебе нужно посещать собрания нашего сообщества? – наконец рожает седая как мудрость мудачка (хз, как там будет мудак женского рода).

– Нет, не уверена. Я вообще ни в чём твёрдо не уверена, – отозвалась я уклончиво, как водяная змея в бурном потоке. – Даже в том, что существую.

Ну, тут вы поняли, да? Небось, Пелевкина-то почитывали, не дилдо деланы? Если нет, ознакомьтесь на досуге: рекомендую начать с «Чапаева» или «Т», а там как фишка ляжет (если вообще ляжет, а не ребром встанет).

Ведущая опять прокашливается нарочито.

– М-да, я чувствую, с тобой будет нелегко, Ада, – говорит озабоченно.

– А кому сейчас легко, Настасья? – говорю рассудительно. – Времена нынче тяжёлые!

Мне стало как-то скучно и даже немного тоскливо, я извлекла из сидора (потайной кармашек) круглую фляжечку и сделала хороший глоточек ромчику.

Как там у группы «ЖИ2»:

И пусть круто меня поносит,

Душа водки, ещё просит!..

Лучше не споёшь!

Мымра округлила свои кривые зенки:

– Ада, ты совсем о…

Она явно намеревалась произнести «охуела», но в последний момент сдержалась.

– …ошалела?!

– Да не ссыкуй, Настасья, это пепси-кола с ароматом дикой вишни! – весело и непринуждённо вспизднула я. – Дала бы попробовать, но я брезгливая.

Понюхать эта долбоёбка не допетрила.

– И что же мы с тобой будем делать, Адочка, – покачала она сивой башечкой. Форма черепа у неё, кстати, тоже неправильная – декаэдр какой-то, а не голова.

– Снимать портки и бегать точно не будем, Настасьюшка, – сказала я легкомысленно. – Наверняка это здесь у вас не принято.

Похоже, долго я здесь не задержусь. Но пох. Я вообще не очень понимаю, на хуя я сюда припёрлась. Я, собственно, даже не нимфоманка; моя гиперсексуальность не доставляет мне особенных неудобств. Точнее, никаких неудобств. Ещё точнее: только удобства и приятности. Мне необходимо кончить два раза в сутки, в первой и последней половине дня, а каким образом это достигается – для меня ровным счётом без разницы. Поэтому, если не нашёлся половой компаньон, я с не меньшим, а иногда и с большим удовольствием оргазмирую в одиночестве – посредством пальцев или тем, что под них попадётся.

После долгой, как царствование Лукашенко, паузы Анастасия примирительно-снисходительно скрипит своим поганым несмазанным колесом:

– Ну ладно, Ада. Иди к доске, а там поглядим.

Ёбана! Как будто десяти лет и не прошло! Мне сразу вспоминается Валентин Антоныч Терешников, учитель алгебры, невероятно похожий на лысого из «Браззерс» (хотя Терёха и не был лысым, а напротив, весьма патлатым). Я его возбуждала, как немытые тётки Наполеона, и он каждый, каждый урок вызывал меня к доске, чтобы полюбоваться. А то и по два раза за урок, а бывало и по три. И это при том, что я в алгебре ни бельмеса не смыслила – от слова совсем. Я до сих пор сносно вычисляю только в пределах десятка.

Как сейчас слышу его авантажный раскатистый баритон: «Вронская, к доске!» Он мне всегда помогал, и у доски, и на выпускном экзамене подсобил (я, слава Ленину, училась до ЕГЭ). Я его потом отблагодарила – во все дыры дала, себя не жалела; до сих пор поёбываемся периодически.

В первый раз у нас охуеть как романтично всё получилось, и даже с приключениями. Он, как настоящий рыцарь весёлого образа, терпеливо ждал моего совершеннолетия – да простят мне небеса мой цинизм, но я полагаю, Терёха банально ссыковал присесть на пару лет (он бы там пользовался бешеной популярностью, почище Фредди Меркьюри в девяностые). На следующий день после моего восемнадцатилетия он назначил мне свидание, но я мучилась таким макабрическим похмельем после днюхи, что перенесла встречу на сутки.