15.02.13. Они держали за руку город - стр. 2

Богатыри и ухом не повели, сидели так, будто никого между ними не было. Зато откликнулась Ольга Алексеевна.

– Пятнадцать суток хотите? – спросила она, не оборачиваясь.

– Нет.

– Тогда давайте молча, пока я добрая.

Машина покинула парковку перед зданием службы судебных приставов и выехала на улицу. Пока стояли на оживленном перекрестке со сложным пропускным режимом, Ольга Алексеевна наставляла:

– В споры с судьей не вступайте. Признавайте всё, ни от чего не отказывайтесь. Мол, с постановлением согласен, обжаловать не буду, прошу понять и простить. Тогда все быстро оформим, дадут вам по нижней планке – и гуляйте.

– А если я не согласен?

Тетка все же обернулась к нему. Посмотрела пристально, даже с прищуром. Ее небрежный утренний макияж – слишком яркая помада и тональные разводы на щеках – не могли замаскировать усталость.

– С чем не согласны? С тем, что два года уклонялись от уплаты алиментов?

Вообще-то больше, подумал Саша, но вслух ответил:

– Не согласен с тем, что я этой женщине вообще что-то должен. После развода ей осталась квартира. При желании я мог бы отсудить половину, но не стал. Четвертый год живу в съемной.

Долгая пауза. Тетка цокнула языком и вынесла вердикт:

– Зря.

Машина поехала дальше. Мимо проплывали серые дома в зимней морозной дымке, по радио тихо напевала Валерия. А Сашка размышлял над словами тетки. Что она имела в виду под словом «зря»? Она на его стороне? А где женская солидарность, где «все мужики сволочи» – вот это всё?

– Александр, – сказала Ольга Алексеевна, глядя вперед на дорогу. – Если вы думаете, что один такой, то вы ошибаетесь. Я ваших повидала. Был один чудак, подъехал на гелендвагене, весь в золоте, и начал жаловаться: безработный, мол, войдите в положение, сына люблю, но денежек нету. И наоборот было: мужик на двух работах, везде кидают, концы с концами еле сводит, а бывшая мозг сверлит, ей на севрюгу с хреном не хватает. Так что… – Она зевнула, прикрыв рот ладонью. – Не будете выступать, все пройдет нормально. Судья адекватная.

Сашка вздохнул, буркнул себе под нос:

– Чудны дела твои, Господи.

Один из бойцов, сидевший справа, полез за чем-то в карман и привалился массивным корпусом к середине. Сашка почувствовал себя котлетой в бигмаке.

– Джентльмены, я вам не мешаю? – выдавил он, пытаясь высвободить затекшую руку. – Вы только скажите, я умею задерживать дыхание… минуты на две.

– Александр! – одернула пристав.

Районный мировой суд размещался на первом этаже жилой пятиэтажки. В узких коридорах было тихо и пусто. Молодой охранник за стеклянной перегородкой листал газету.

Они сели перед дверью зала номер два. Ольга Алексеевна шепотом делала последние наставления. Сашка слушал вполуха. Сегодня утром он чувствовал себя отвратительно, не выспался, остался без завтрака и даже без привычной чашки кофе. В девять утра его разбудил звонок в дверь, заявился страж закона, сообщивший, что должен принудительно доставить гражданина Оленичева Александра Николаевича в отдел судебных приставов Курчатовского района. Даже зубы почистить не дал, скотина. Сашка натянул на себя первое, что попалось под руку – джинсы, тонкий джемпер и куртку, – и поплелся навстречу судьбе.

Вот уже второй час его одолевали самые мрачные предчувствия. Жизнь поползла по шву, как туго набитый мешок, только успевай ловить высыпающиеся на пол горошины.