137-я стрелковая против танков Гудериана - стр. 46

Свиридов В. В., командир штабной батареи 497-го гаубичного артиллерийского полка, комсорг полка, подполковник в отставке:

– Был у нас в полку лейтенант Сахаров. Такой, помню, крупный, высокий блондин. В первом бою у одного орудия погиб весь расчет, он сам встал за панораму и подбил танк прямой наводкой чуть не в упор. Другой танк успел раздавить это орудие, выскочил танкист, чтобы взять Сахарова в плен. Начали они драться. Сахаров танкиста убил, а что было дальше, я уже не видел, и Сахарова больше живым не видел. Но вспоминали его в полку ещё долго…

Александров А. А.:

– Часть танков горела, остальные начали пятиться, но пехота шла, хотя уже не так красиво, как сначала. Когда немцы подошли поближе, батальон открыл шквальный огонь – все-таки у нас было около пятидесяти пулеметов. Трескотня, грохот, в цепях немцев кто-то валится, кто-то бежит назад… Неописуемая картина, всё смешалось. Отбили одну атаку – немцы идут во вторую, отбили – третью начинают. Напряжение было такое, что не заметили, как день кончается, солнце за полдень. Под вечер сами перешли в контратаку и немцев отбросили. Поле было усеяно трупами…

Меркулов К. И., начальник артиллерии 771-го стрелкового полка:

– Главная тяжесть боя с танками легла на артиллерию, и она не подвела. Все без исключения расчёты действовали отлично. Вспоминаю такие моменты. В центр батальона устремился немецкий танк. Политрук Иванов приказал перенести огонь на него. С первых же выстрелов танк загорелся, получив два снаряда по корпусу. Не помню, чья это была работа – сержантов Ленского или Лопатко. Идущий следом танк повредил орудие Лопатко, сам он и два номера его расчета были ранены, но не ушли из боя. Перед батареей Похлебаева я увидел три горевших танка и пять бронемашин. – «Это мы с Терещенко!» – крикнул он мне. Позиция, где размещались орудия взвода лейтенанта Старикова, была вдоль и поперек перепахана гусеницами танков. Одно орудие с помятым лафетом покосилось на разбитое колесо, второе смотрело в сторону, где горел вражеский танк. Вокруг разбросаны гильзы, ящики. В стороне лежали тяжелораненый лейтенант Стариков и убитый наводчик Печёнкин. На ржаном поле густо дымили танки, вдалеке горели автомашины. А бой всё не кончается… Видел, как танк раздавил младшего лейтенанта Тихонова. Лейтенант Павлов, командир пулемётной роты, с перевязанной головой стреляет из раскалённого пулемета. На многих уже белеют бинты. Все поле и роща перепаханы снарядами. Агарышев, помню, мчится на коне и почему-то клинком размахивает, а за ним два орудия в упряжках еле поспевают – наверное, меняли позицию…

Главный удар гитлеровцы нанесли по батальонам 771-го полка, и удержаться им в Червонном Осовце не удалось. Под натиском танков и автоматчиков наши роты начали отходить через ржаное поле на исходные позиции к роще…

Шапошников А. В.:

– Я видел, как несколько смельчаков, оставшись во ржи, поджидали приближающиеся танки. Вот завертелся один с подбитой гусеницей, другой встал – бойцы накинули ему плащ-палатку на триплексы, а потом вижу, что и этот горит. Залёгшие бойцы бросали в бронемашины гранаты и бутылки с горючей смесью… И первое ЧП: в самом начале боя в полном составе из первого батальона перебежала рота, сформированная из немцев Поволжья. Перебили командиров взводов, убили ротного, и – к фашистам. Сколько раз я ещё до войны говорил Малинову, что надо бы разбросать эту национальную роту по другим подразделениям – «Нет, это же лучший хор в дивизии!» Да, песни о Сталине они пели хорошо…