137-я «Околоорловская», «Мимогомельская», Бобруйская - стр. 13
Но сразу продвинуться дальше не смогли – по деревне разгуливали два «Тигра». Несколько солдат подползли и забросали их гранатами, разбили гусеницы, а потом добили из противотанковых ружей. После этого немцы, что были в деревне, сразу драпанули. Когда я проверил своих людей, то удивился – потери были минимальны: один убит и двое раненых, в том числе, к сожалению, и мой замполит. Я считаю, что успех этого боя был обеспечен тщательной подготовкой, хорошо поработала артиллерия, беспрерывно работала связь. И, самое главное – наши солдаты хорошо знали свою задачу, 6ыли отлично подготовлены тактически, действовали инициативно, ловко, храбрость была исключительной.
Кисляков С. П., рядовой, впоследствии старшина 1-го батальона 409 стрелкового полка:
– Хорошо помню этот первый день наступления. После артподготовки наша 2-я рота старшего лейтенанта Степанова вместе со всем батальоном поднялась в атаку. Огонь был такой шквальный, что мы через несколько десятков метров залегли. Но сразу команда «Вперёд!», и мы снова поднялись и побежали дальше. Конечно, было чувство страха, но когда разбежишься, то он пропадает. Только кричим друг другу: «Ну, как, дядь Вась? Бежишь?» – «Ничего, догоню, Сережа!» Потери у нас были большие. Запомнились солдаты, лежавшие с развороченными осколками животами, когда мы пробегали мимо, они неповторимо просили жалобно: «Братцы, пристрелите, добейте!». Неручь форсировали быстро и в Степановку ворвались сходу. Перед деревней и в ней самой валялись гитлеровцы, которые по нам стреляли, уже трупы. Подошёл к своему первому убитому немцу. Примерно моих лет, всматривался, хотел что-то понять и не смог. Люди как люди, но если ты его не убьёшь, то он тебя не пожалеет.
От Степановки гнались за немцами по пятам, они бежали врассыпную, отстреливаясь, то прямо на бегу, то с остановок. И нас-то было не больше, просто какой-то такой натиск у нас был. Тяжело ранило нашего командира роты старшего лейтенанта Степанова, и ротой стал командовать лейтенант Ворошилов. Потом на моих глазах погиб мой лучший друг Омельченко Николай, подорвался на мине. После Степановки освободили еще одну деревню, потом немцы нас остановила контратакой, отбили, перешли железную дорогу и вышли к деревне Пирожково…
К вечеру 23 июля все три полка дивизии формировали реку Неручь и вели бои по расширению плацдарма. 624-й полк продолжал вести бой за Васильевку и Богодухово, отбивая контратаки, 409-й и 771-й стрелковые полки при поддержке 17-го артполка и приданных средств усиления овладели высотой, что в двух километрах юго-западнее Васильевки, атакой взяли Степановку, 1-Степановский, Нахаловку, Сорочьи кусты, и продолжали развивать наступление.
К ночи успех обозначился во всей полосе наступления дивизии и 42-го стрелкового корпуса. Противник начал отходить на новые рубежи обороны. Наши части преследовали его весь вечер и ночь.
«Как не хочется умирать…»
…И снова – выдвижение на исходный, сначала шагом, потом перебежками. Все тяжелее подниматься, и снова – атака, и день кажется бесконечным, а солнце будто замерло, печёт и печёт, и сколько примерно времени – Серёжа Кисляков не знал, да и не хотелось узнавать, какая была разница.
До следующей деревни было с километр, открытым полем, пробежали метров триста-четыреста и залегли – немцы из траншеи перед деревней били густо и прицельно. Начали окапываться. Серёжа свалился в воронку, через силу немного удлинил её, чтобы можно было хотя бы лежать, и уткнулся лицом в землю. – «Не могу больше! Не могу-у!» – хотелось закричать ему, наступил тот предел человеческих сил, что было абсолютно безразлично – ранят ли, убьют ли…