1356. Великая битва - стр. 45
Это был спрингалд – арбалет-переросток. Его устанавливали на стену, а металлические рукоятки натягивающей тетиву лебедки вращали четыре человека.
Стрелял он болтами в три фута длиной и толщиной в руку. Осажденные приберегали его до тех пор, пока башня не приблизится на сто шагов, но замешательство среди французов побудило их прибегнуть к нему сейчас. Они стянули большой деревянный щит, укрывавший орудие, и выпустили железную стрелу.
Болт ударил в фасад башни, отчего та вздрогнула. И такова была мощь усиленного сталью лука, имеющего добрых десять футов ширину, что большой железный наконечник прошил кожу и обшивку и засел посередине башни. Взметнулись искры, одна из шкур свернулась, обнажив доски, и пока спрингалд деловито перезаряжали, три зажигательные стрелы уже вонзились в голое дерево.
– Толкайте эту чертову штуковину обратно! – рявкнул лорд Дуглас.
Возможно, башню следовало выкатить задним ходом, а не пихать вперед, после чего засыпать яму и двинуть громадину дальше к стенам.
– Веревки! – заорал Жоффруа де Шарни. – Тащите веревки!
Наблюдающие за происходящим воины теперь смолкли. Башня была слегка наклонена и окутана тонким пологом дыма, но проблему замечали только те, кто стоял рядом с застрявшей махиной. Король, все еще верхом на белом коне, подъехал немного ближе, потом натянул поводья.
– Бог ведь на нашей стороне? – спросил он у капеллана.
– Иначе и быть не может, сир.
– Тогда почему… – хотел было уточнить Иоанн, но решил, что не стоит.
Дым на правой стороне башни, куда угодил еще один болт из спрингалда, стал гуще. Один латник из приставленных к рычагам ковылял в тыл с арбалетной стрелой в бедре, а оруженосцы спешно тащили мотки веревок, но было поздно.
На среднем этаже внезапно показался огонь. Поначалу оттуда повалили густые клубы дыма, затем сквозь пелену появилось пламя. Доски правой стороны занялись, а воды для тушения не хватало.
– Господь бывает очень переменчив, – посетовал король и повернул прочь.
Кто-то на стене замка размахивал флагом, празднуя поражение французов. Барабаны и трубы смолкли. Люди в башне кричали, иные прыгали, спасаясь из огненного ада.
Роланд не подозревал о пожаре до тех пор, пока дым не потянулся из лестничного люка.
– Вниз! – заорал он. – Вниз!
Первые беглецы заспешили вниз, но ножны одного из них угодили между ступеньками, и в этот миг пламя вырвалось из дыры и застрявший человек закричал. Он поджаривался в своей кольчуге. Другой попытался проскочить мимо него, но свалился и сломал ногу. Горящий солдат теперь рыдал, и Роланд кинулся ему на помощь, сбивая огонь голыми руками. Робби не предпринимал ничего. Он проклят, подумалось ему. Все, к чему он прикасается, обращается в прах. Прежде он подвел Томаса, теперь дядю. Он женился, но жена умерла первыми же родами, и младенец вместе с ней. «Проклят», – думал Робби и не шевелился, а дым густел, и пламя лизало площадку у него под ногами. Потом вся башня вздрогнула – это третий болт спрингалда врезался в нее. На верхней платформе вместе с молодым шотландцем оставались трое, и они побуждали товарища спасаться, но тот прирос к месту. Роланд тащил раненого вниз по лестнице, и Господь, должно быть, воистину любил рыцаря-девственника, потому как в то время, когда он спускался по перекладинам, мощный порыв ветра снес огонь и дым в сторону.