13-й отдел НКВД. Книга 1 - стр. 23
Честно говоря, я ещё не определился, как относиться к той версии, в которой она хотела меня убедить.
Говорить можно, что угодно. Я себя вполне могу папой Римским назвать, но от этого меня в Ватикан не позовут. Возможно, как нормальному современному человеку, мне хотелось увидеть глазами, а лучше потрогать руками. Пока что только сомнительная информация.
– Отправимся в «Коммунарку». Ты как? Нормально?
Не знаю, о чем он говорил, и к чему именно относился этот вопрос: к той реакции, которую у меня должно было вызвать незнакомое слово или к моему состоянию вообще. На всякий случай кивнул в ответ молча. Если так продолжится, голова скоро, как у болванчика, будет автоматом вверх-вниз ходить.
Тихонов пропустил меня вперёд, сам шел следом. Перед тем, как зайти за стеллажи, я оглянулся.
Наталья Никаноровна тоже, в свою очередь, следила, как мы с майором уходим. При этом, она была слишком серьезной, совершенно не похожей на ту странноватую особу, с которой я спорил буквально недавно. Меня словно зацепило чем-то холодным и неприятно-вязким. По спине прокатилась раздражающая волна мурашек.
– Под ноги смотри. – Резонно заметил майор за моей спиной.
Я послушался совета, но даже отвернувшись от бабули, испытывал дикое желание посмотреть на нее ещё раз, убедиться, не показалось ли мне это. Лёгкая, простоватая, иногда придурковатая манера вести себя, словно мы с ней на брудершафт пили раз сто, уже не соответствовала тому взгляду, который успел сейчас поймать. Даже лицо Натальи Никаноровны в момент будто изменилось. На долю секунды оно стало чуть шире в щеках, твёрже подбородком, более громоздким. Возникало ощущение, из-за облика женщины преклонных лет выглянуло нечто другое, гораздо более опасное, чем меня упорно пытались все это время убедить. Причем, убедить очень настойчиво.
Невольно подумалось, вполне же разумно. Не хочешь, чтоб окружающие знали твою истинную цену, заставь их себя недооценивать. Такие они оба веселые, и Белиал, и Никаноровна, не вызывают опасений, благодаря этому. Дураки дураками. Но забывать очень умную мысль, которую, кстати, когда – то сказал мне дед, наверное, не сто́ит: зачастую все не так, как кажется. Уж тем более, если кому-то это выгодно.
Я запомнил его слова потому, что услышал их в определенных обстоятельствах. Дед, не смотря на то, что мы жили в одной квартире, практически не говорил со мной. А я и не стремился. Очень наше обоюдное молчание устраивало. Утром встречались в ванной, изредка могли пересечься в кухне. Да и как жили, очень относительно это можно назвать подобным словом. Почти сразу я ушел в армию. Вернулся, двинул в ППС, сам не знаю, почему. Наверное, это все ещё был своеобразный бунт, назло почившим родителям. Для отца все, связанное с органами, представлялось чем-то отвратительным.
Договорился в местном институте об учебе, чтоб являться только на экзамены, и то с открытой предварительно зачеткой. Выдержал полгода и уехал на Север к сослуживцу, который звал с большим энтузиазмом, расписывая все красоты службы именно там. Попал в ОМОН, благодаря все тому же сослуживцу.